Произошло это весьма давненько. Скажу только, что компьютерных игр тогда ещё не было, а если и было что-то похожее, то на самом зачаточном уровне, а сам компьютер отождествлялся с пузатым монитором. Зато вовсю была распространена игровая приставка "Денди", счастливым обладателем которой я и стал в Новый Год, за полгода до истории, о которой и пойдёт речь ниже. И конечно же я почти всё свободное время "жил" в ней, как сейчас "залипают" в "Танчиках" или чём-то подобном. Хоть и не жадничал для друзей или для сестры. Но это так, для начала...
В описываеое время, как можно понять это было начало лета, мне было тринадцать, очень близко к четырнадцати годам, "самый шкодный и хулиганский возраст", как говаривали мама с бабушкой. Мой отец, майор тогда ещё Советской армии, подорвался на мине в Афгане когда мне не было ещё и двух лет. Через несколько лет мы переехали в другую, очень хорошую квартиру, расположенную в трёхэтажном доме довоенной постройки, с двумя подъездами - видимо так государство "откупились" за жизнь мужа и отца. Хоть и вовремя - это были последние месяцы Советского Союза. Раньше в этом, и в таком же доме рядом, проживали "зна́чимые люди", к их подъездам подавались чёрные "Волги", на которых они и отбывали нести важную государственную службу в своём обкоме или в министерствах. Тогда "под давлением народных масс" их "демократизировали", и многие партийные "шишки" покинули элитное служебное жильё, дабы "не дразнить гусей".
Сейчас квартиры в таких домах стоят бешеных денег, несмотря на то, что наш город хоть и областной, но по статусу далеко не близок к "столичным". В нашей четырёхкомнатной квартире на втором этаже, по размерам соответствующей наверное пяти, или шестикомнатной, всё кажется тяжёлым и одновременно наполненным светом из-за высоченных потолков и соответственной же высоты широких окон. И что главное, две комнаты квартиры с одной стороны, кроме большой и моей, выходящих на другую сторону дома, начиная от кухни, где и находится выход на него, "обходит" один сплошной балкон, более прохожий на веранду, с кованым металлическим ограждением. И упирается он в круглую "башенку", как бы "прилепленную" к углу дома, в которой собственно и находился сам подъезд и лестница, очень похожая на винтовую, но с площадками. На каждом этаже всего по две квартиры, к нашей, слева, ведёт недлинный коридорчик вроде продолжения площадки. И такая же "башенка" - с другого угла, в доме всего двенадцать квартир, хотя сейчас в строениях такого объёма их раза в четыре побольше, и не менее трёх подъездов.
Ещё несколько лет назад к маме довольно часто липли внешне солидные мужчины, явно метящие в будущие мужья, но она справедливо подозревала, что жениться они собираются на нашей квартире, или это даже какие-то квартирные аферисты, либо просто неудачники, до поры до времени "надувающие щёки" и состраивающие значительное положение. И все они один за другим получали отлуп, во всяком случае чтобы у нас, детей, не было бы отчима.
"Дети" - это конечно же я, и моя сестра Лиза. Она старше меня почти на четыре года. Без двух с небольшим месяцев. На тот момент времени ей перевалило, и хорошо перевалило, за семнадцать с половиной лет. Лицом она не писана краса, но и имеет свой шарм, фигурой не модель, обычная, каких сотни. Характером не вредная, но и не податливая, на ней не проедешься, скорее очень упрямая. Меня ещё около пяти лет назад, ну и раньше разумеется, она "приучала к порядку" с помощью непедагогичного метода, какой любят употреблять старшие сёстры. Скажу по секрету, называется этот метод "по голой попе ремнём". Обида конечно была, но проходила скоро, как и боль, одного моего одноклассника его сестра, хоть и с бо́льшей разницей в возрасте, лупила чуть ли не каждый день, да ещё как! Сейчас Лизанька готовится поступать в музыкальное училище, так что каких-то общих, и тем более плотных интересов со мною, со школьником средних классов, у неё быть не может.
Извиняюсь, что чересчур увлёкся описанием некоторых моментов нашего быта, это во многом надо в дальнейшем, чтобы не прерываться от действа. В описываемые дни Лизе было назначено какое-то обследование у гинеколога, и перед этим следовало зачем-то очень тщательно прочистить кишечник, иными словами поставить клизму, даже две. Узнал я обо всём этом по буйной истерике, устроенной ею, когда мама разговаривала с нею об этом в её комнате, кстати расположенной ближе ко входным дверям, и где балкон, проходя мимо окон, через пару-тройку метров упирался в "башенку" с лестничной клеткой. Она наотрез отказывалась от посещения врача, раз это требует такой срамной и неприятной мучительной процедуры, которую она не позволит себе сделать, ни там, в лечебном учреждении, ни здесь, дома, не станет делать ни сама себе, и не дастся ни бабушке, ни маме.
Что такое клизма, я ещё тогда немного помнил, произошло это лет восемь или девять назад. Разумеется, что простительно ещё малышу, то смешно у взрослой, почти уже совершеннолетней девушки. Кстати, тогда именно она и выдавила в меня этот баллон, поскольку я вырывался, кричал и пытался убежать или спрятаться за шкаф. Тогда мама держала меня, лежащего на диване и пронзительно орущего диким голосом, вставить в меня клизму не хватало рук. Помню её нервный голос - "Лиза, вот так, вот так... Расширь ему попу... Быстрее... Вот... Скорее вставляй вот сюда, сюда, откуда он какает... Выдавливай быстрее, мне его не удержать как нужно... ". Я тогда дёргался и елозил попой, так что и сестрёнка не сразу смогла попасть носиком "груши" ко мне в дырочку. На меня тогда пролилось немножко воды, около дырочки.
Но когда этот носик вошёл ко мне в попу, и Лиза во всю силу своих пальчиков сжала баллон, я заорал и затрепыхался во всю мочь, чуть не сорвался с носика этого ужасного предмета, если бы мама не навалилась на меня всем весом, а Лиза не прижимала этот баллон к моей попе с постоянным усилием. Было не только неприятно, а даже немножечко больно, когда в меня вливались под таким сильным давлением эти два стакана воды. Хорошо что у клизмы был мягкий носик, иначе я бы причинил себе излишнюю боль, вертясь вьюном. Потом я продолжал реветь уже сидя на горшке, и как мне может и показалось, но Лизе вроде как это понравилось - сделать мне клизму. Может, она тогда почувствовала себя очень взрослой? Но вот пришёл и её черёд. И она испугалась как ребёнок... Хотя сейчас, то есть в то время, я и не связываю эти случаи, меня занимало совершенно другое, а именно - подсмотреть, как моей сестричке будут делать клизму...
После более чем часа убеждений, криков, слёзных скандалов и истерик, где Лиза стояла как вкопанная - "Нет! Ни за что, и всё!", мама поняла, что её уговоры бессмысленны, и решилась-таки вовлечь стороннего человека, хитрого и изворотливого в слове, чьи способности к убеждению могли чуть ли не заставить поверить что небо это земля, и наоборот. Такая знакомая у неё имелась, к ней прислушивались даже начальники, где б она ни работала. Частенько она бывала у нас в гостях, я хорошо её знал. С виду самая обычная тётка, пятидесяти с малым лет, низенькая и полноватая, с круглым лицом, недлинной причёской, завитой в мелкие колечки. Носила громадные круглые очки, непонятно каким образом держащиеся на её маленьком, сильно загнутом вниз носике, таком крохотном, что крупная бородавка размером с фалангу большого пальца у неё на правой щеке чуть ниже скулы казалась больше носа. Тело её ниже талии резко расширялось столь сильно, что эта часть напоминала вставленный кубик со сглаженными краями, а короткие очень полные ноги смотрелись расставленными шире плеч, и когда она шла, быстро ими перебирая, то получалось, что она как будто бежала враскоряку. И была она чрезвычайно говорлива, её крохотный ротик не закрывался, она тараторила обдавая каскадами слов. За её внешность я уже давно, многие годы назад, втайне дал ей прозвище "Сова". Звали эту тётку Нина Николаевна. Вот к её-то помощи и хотела прибегнуть мама.
Мобильников тогда ещё не было, телефонный аппарат стоял у нас в прихожей, очень близко к двери моей комнаты, и я прекрасно слышал о чём говорила мама с Совой, хоть и делал вид, что всё происходящее за моей дверью меня не касается и интересует не более, чем происходящее в другой звёздной системе. Из этого разговора можно было понять, что Нина Николаевна зайдёт к нам в нужный день и в нужное время, и не только уговорит Лизу согласиться на процедуру, но и тут же сама и сделает ей эту клизму, не давая опомниться. Всем остальным лучше на это время уйти куда-нибудь, оставив её с Лизой наедине. Последнее конечно шло не в моих интересах, но я твёрдо решил, что обязательно выкручусь, что-нибудь придумаю чтобы не пропустить такой шанс и остаться дома, а вот что не будет тут же бабушки с мамой, так это мне было более чем на руку.
В нужный день, а именно во вторник на следующей неделе, Сова позвонила к нам в дверь. Я, зная приблизительное время, за час до её прихода сделал вид будто с ушами завяз в своём "Денди". Мама разумеется была на работе. Бабушка знала, что если уж я там увлёкся, то меня не оттащить никаким арканом, всё происходящее вокруг, любая сенсация, хоть это будет и визит в наш город инопланетной делегации, не имеет для меня значения. Она правда пару раз позвала меня пойти прогуляться в парк или ещё куда-нибудь, но я в ответ пробурчал что-то несуразное, и она решила, что я не буду и знать что произойдёт дальше двери моей комнаты. Но я-то всё это время держал ухо востро, улавливал каждое слово, даже каждый шорох, и уже знал, как, где, и каким примерно образом всё произойдёт. Ну, и конечно краем глаза смотрел в приоткрытую дверь.
За выходящей бабушкой щёлкнул замок. Лёгкая нервная дрожь, до того посещавшая меня короткими волнами, овладела мною и напрягла изнутри. Я стал присматриваться внимательней, слушал каждый шорох.
Лизанька, скуксившись, сидела в большой комнате. Видать судорожно соображала, как бы ей вывернуться из такого положения дел и во что бы то ни стало отказаться. Но Нина Николаевна поначалу даже и не подошла к ней, словно её визит и не относился к Лизе. Она безо всяких разговоров занесла в её комнату тяжеленную высокую металлическую вешалку для одежды в виде столба на ножках - на такую можно повесить и длинное пальто для высокорослого человека. Затем тазик и недавно опустошённое и тщательно вымытое эмалированное мусорное ведро с крышкой - "ага, подумалось мне, значит Лиза не будет выбегать в туалет, какать после клизмы станет у себя же в комнате!". А уж что Сова её уговорит, в этом я не сомневался! И с каждой следующей секундой всё усиливалась и усиливалась во мне внутренняя дрожь. Лишь бы не быть замеченным, а самому увидеть как можно больше!
