У меня где-то внизу живота прошло сладостное шевеление. Начал напрягаться член. Неужели? Неужели и она сейчас разденется, и мне предоставится возможность увидеть и её абсолютно голой? Вот удача!
Лиза дёрнулась и подняла абсолютно мокрое личико.
- Тётя Нина, всё, не надо! Я сейчас... Сейчас... Только очень вас прошу, не суйте очень глубоко! - голос её сорвался на плачущий писк. Видимо она ощутила в каком дурацком положении оказывается, и хотя от нервов и страха и дрожала как в ознобе, но всё ж решила прекратить такой балаган, где она оказывалась в роли дурочки.
- Ну вот и какая же ты умница! Молодчина! Вытрем слёзки, не будем страшиться того, что совсем не страшно. Потом сама будешь смеяться над своими страхами! Снимай то, что для этого нужно снять, и укладываемся поудобней. Не бойся ничего, моя лапуленька! - Нина Николаевна прижала Лизу к себе и слегка потрепала по волосам. Казалось, она специально разговаривает с ней как с несмышлёнышем, чтобы та ощутила соответствие в своём поведении с поведением глупенького малыша, чтоб Лизаньке стало б стыдно именно своих капризов, а не связанных с предстоящей "позорной" процедурой "стыдных" приготовлений. Взрослая девушка, и боится, хнычет словно трусливый ребёнок-плакса!
Лиза встала лицом к кровати и боком к окну. Руки у неё подрагивали, пальчики явно одеревенели и не гнулись. Нервно переминаясь с ноги на ногу, она стала неуклюже расстёгивать свой лёгкий коротенький халатик, с чем справлялась достаточно долго. Нина Николаевна только иногда что-то шептала ей, видимо шутливо подбадривала и не позволяла отвлекаться. Наконец Лиза скинула халат, бросила его на спинку стула. Под ним были лишь бюстгальтер чёрного цвета и такие же облегающие трусики с кружевной отделкой по низу, прекрасно повторяющие и подчёркивающие все контуры рельефа её хоть и небольшой, но оказывается изящной попки. Я заранее шевельнул трубку так, чтобы видеть её во всех возможных точках более не двигая. Лизанька засунула большие пальцы под резинку трусов и стала немного топтаться на месте, не в силах сделать это последнее движение.
- Что же ты? Ну вот, опять дождик пошёл? - Нина Николаевна смахнула с её щеки прокатившуюся мокрую дорожку. .
Лиза, продолжая топтаться, словно что-то выплясывала, внутренним усилием сдвинула руки вниз и спустила трусики по колено. Два округлых очень рельефных холмика круто западали в середине в длинную ложбинку, выглядящую между ними довольно глубокой. И пока Лизаня снимала их сначала с одной, а затем с другой ноги и вешала на стуле, она успела сделать два поворота вокруг себя, поворачивалась к окну то одним или другим боком, то задом, то передом. В самом низу, в середине треугольника между складками около бёдер, поросшем лёгким кучерявым пушком, куда-то вниз узким разрезиком уходила и терялась между ногами щёлочка, похожая на разрезанный вдоль пирожок, начинающаяся около не то язычка, не то лепестка в самом её верху. Попка, напоминающая два полумячика, судорожно и часто сжималась, дышала она часто и громко. Нина Николаевна стала расстёгивать у неё между лопаток лифчик.
- Давай-ка, моя хорошая, снимем и это, чтобы можно было свободнее дышать. Ну вот, теперь мы и совершенно готовы, осталось только прилечь! - и Нина Николаевна, всё так же нежно обнимая и слегка поглаживая Лизу, как-то неуловимо стала направлять её на кровать.
Нина Николаевна, хоть и будучи на полголовы пониже Лизы, была гораздо шире и мясистне в теле; её груди, широко расставленные, похожие на два хоть и несколько сдутых футбольных мяча, даже под блузкой смотрелись огромными на фоне небольших стоячих грудок Лизы. Но она ни разу даже не подтолкнула Лизаньку, а "работала" одними только шутливыми усмешками, улыбками, лёгкими прикосновениями да сюсюкающими, словно с ребёнком, словами, и главное, каким-то особым подбором слов. Вот и сейчас, когда она стала слегка касаясь поглаживать Лизу по спине и по бокам, то всей ладонью, то кончиками унизанных перстнями пальцев, та слушалась её как будто против своей воли, пусть изредка то ли всхлипывая, то ли пошмыгивая носом и слегка подрагивая худеньким телом.
Лиза встала руками на кровать и поставила на неё правое колено. У меня перехватило дыхание, я постарался всё увиденное запечатлеть в мозгу со всеми мельчайшими деталями и с максимальной чёткостью. Сердце заходило ходуном, в низу живота как стала извиваться змея, а член вырос настолько, что мог в любой момент вылезти через пояс штанов. Сзади между ногами у Лизы был уже не "пирожок" с разрезиком, а как два толстых разваренных пельменя, составленных боками, с более широкой щелью между ними, и опушённые редкими коротенькими волосками, доходящими почти до попы, до её серединки. Беленькие ягодички широко разошлись, была видна вся внутренность между ними, немного тёмная, с ещё более тёмным, коричневым пятном в самой серединке и несколько ближе к низу попы. И в середине этого пятна отчётливо виднелась коричневая точка с немного розоватым оттенком - дырочка, та самая дырочка, "откуда Лиза какает", и в которую в следующие минуты Нина Николаевна и будет вставлять клизму.
Я уже несколько лет подряд занимался "грехом юности" - онанизмом, и теперь, стараясь запомнить всё с предельной точностью, одновременно раздумывал как буду это всё вспоминать и выводить из памяти перед глазами, когда стану делать толчки и натираться своим членом об подложенную под себя туго сбитую, свёрнутую в плотный ком подушку...
Абсолютно голая Лиза стояла на кровати на руках и только одной ногой ещё опиралась на пол, слегка покачивалась взад и вперёд, не в силах сделать последнее движение. Её груди отвисали вниз. Нина Николаевна ласково похлопала и погладила её по ягодичке.
- Ну что же ты? Смелее!
И Лиза, с напряжённой гримаской на лице, встала полностью на кровать на четвереньки, немножко поморщилась, и легла. На бок, наружу попкой, вся покрытая "гусиной кожей", часто и мелко дрожащая, и вся напряглась как камень. Нина Николаевна мягко принялась укладывать её как нужно словно куклу.
- Ножки ещё вот так пригнём, подтянем поближе к животику, плечики тоже согнули, вот так. Попоньку на крайчик, немножко выдай её назад, так, выпяти ещё. На пелёночку, чтобы клеёночка не холодила, - и Нина Николаевна вытянула и расправила под ней простыню. - Ручки вытяни, к коленочкам, и вся расслабься. Слышишь? Расслабься. Ещё. Немножко подайся повыше попочкой, и пригнись чуточку вперёд. Вот молодец! Так и лежи, но сначала расслабься, вся, до последней жилочки!
И Нина Николаевна напоследок подоткнула ей под попу ещё и полотенце - "Если чуточку и обкакаешься, я прикрою чтобы не брызнуло далеко. ".
Лиза лежала неподвижно, свернувшись калачиком. Высоко поднятые колени касались грудей, а попа, широко раскрытая, лежала на самом краю кровати, почти что свисала над подставленным тазом. Но Нина Николаевна почему-то не торопилась начинать процедуру, для начала она стала "расковывать" Лизу. Плавно и нежно проводя рукой по её плечам и рукам, по бёдрам и по ягодичкам, она в то же время слегка похлопывала словно делала расслабляющий массаж. Погладила по голове и по щёчке, тихонько причмокивая губами. Нагнулась над ней так, что янтарная брошка на её блузке в виде огромной стрекозы касалась плечика Лизы, а отвисший вниз рубиновый кулон на золотой цепочке в форме огранённого сердца щекотал Лизины грудки. Взяла её голову в ладони, развернула лицом к себе и склонилась так, что мне подумалось что она хочет коснуться губами кончика Лизиного носика. Но Нина Николаевна только кивнула головой как бы снизу вверх, с улыбкой глядя Лизе в глаза, легко касаясь погладила ладонями по щёчкам и игриво пощекотала ей лоб длинной подвеской своей серёжки.
- Вздохни поглубже и медленно выдыхай. Ещё несколько раз. Легче? Ну-ка, и ещё попробуй. - и Нина Николаевна положила ладонь Лизе чуть выше бёдер и несколько раз легонько качнула вперёд-назад. И даже я заметил как вдруг несколько обмякло тело сестры, она задышала спокойно и ровно, немного развалилась по кровати. Нина Николаевна помяла ей сразу же смягчившиеся ягодички и бёдра, пощупала насколько мягок живот. При этом невзначай коснулась Лизы своим золотым браслетом на правой руке, но та лишь чуток дрогнула от прикосновения холодного металла.
- Вот мы кажется уже и готовы! Только скажу тебе, пока мы тут занимались душеспасительными беседами, мне что-то сильно захотелось по-маленькому. Так что давай-ка я первая использую по назначению твоё ведёрко! - произнесла Нина Николаевна весёлым тоном, и подойдя к ведру, рывком как бы подбросила на себе подол своей юбки, подняла комбинашку с кружевной оторочкой. На ней оказались облегающие довольно длинные трусы, охватывающие ноги, скорее это были очень короткие нижние штанишки, среднее между штанишками и трусами.
Она спустила их по колено, расставила пошире ноги и присела над ведром. То, что я увидел сейчас, заставило снова всё всколыхнуться у меня внутри, и я постарался увиденное покрепче запечатлеть в памяти словно фотографию. Широченная попа Нины Николаевны, по крайней мере в два раза шире чем у Лизы, была совершенно квадратной, хоть сверху и не столь выпуклой и округлой, но выдавалась далеко назад. Колышущиеся при каждом движении мясистые ягодицы глубоко западали в широкую ложбинку в середине, сверху, у копчика, раздатую ещё шире в стороны. И хотя внизу они немножко отвисали, а не были вздёрнуты над бёдрами как у Лизы, но посерёдке смыкались не сразу, а где-то в глубине, так что казались широко расставленными.
Впереди я заметил громадный пучок очень густых и длинных тёмных волос, и эти волосы стояли дыбом и торчали во все стороны словно иглы у дикобраза, и уходили куда-то между широченными, наверное в пол-обхвата, бёдрами, и выходили сзади, где были такие же заросли, волосы даже свисали снизу из попы. Там же, сзади между ногами, где у Лизы смотрелась "щёлочка между двумя пельменями", у Нины Николаевны напоминало повёрнутый боком неестественно губастый приоткрытый рот, с "губами" толщиной с туго накачанную велосипедную камеру каждая, и всё это густо обросло волосами. Волосы росли и на бёдрах внутри, особенно в их верхней части. Уже после, когда она нагнулась чтобы натянуть трусы, я успел увидеть что и глубокая впадина между её ягодицами по бокам тоже сплошь заросла волосами, там хоть и не торчащими, а прижатыми, но своими концами стремящимися вверх и кнаружи. Такие же волосы, чуть завивающиеся колечками, окаймляли и довольно крупное пятно её дырочки, по середине шли вверх от неё. Наверное попа и бёдра составляли не меньше четверти её общего веса! Если не больше!
