Сегодня границы такого "звукового" общения в сексе по существу исчезли. В постель хлынул поток матерщины. Той самой, о которой поэт Афанасий Фет сказал: "Людские грубые слова - их даже нашептывать стыдно". Но если употребление так называемой ненормативной лексики в такие мгновения еще допустимы и возможны, как всплеск экстаза и состояния аффекта, то в обычной повседневной обстановке это, по-моему, не укладывается ни в какие рамки и не имеет оправдания.
И что самое удивительное, если не позорное - смакование матерщины и похабщины стало излюбленным занятием мно¬гих, кто считает себя интеллигенцией. В их среде -писательской, актерской, музыкантской, художнической - считается чуть ли не признаком хорошего тона пересыпать свою речь словечком "бля". Я бля, меня бля, тебя бля, работа бля, машина бля, жена бля.
Появились даже филологи, утверждающие, что это и есть исконно русский язык. Они с гордостью пишут, что русский мат стал популярен во всем мире, стал как бы международным, как, например, слово "спутник". В газетах, правда, чтобы так уж сразу не шокировать читателей, подменяют его пока что альтернативой "блин". А что касается бульварных изданий, то в них все идет уже открытым текстом, как порой и на эстраде и на сцене иных театров, да и по телевидению.
Только вот русские классики, умевшие, как известно, чутко прислушиваться к речи соотечественников и воспроизводить ее устами своих героев, почему-то изящно обходились без такой "русской" речи, и от этого она не была менее яркой и колоритной. Они лишь давали понять о ее наличии. Прямая речь их героев от этого ничуть не проигрывала. Даже наоборот, за счет других выразительных средств характеры приобретали большую глубину, духовный мир становился богаче. И у крестьян, и у ремесленников, и у чиновников, и у помещиков, и у аристократов.
Навсегда запомнился мне эпизод из рассказа А. Чехова "Мужики". Николай Чикильдеев возвращается из Москвы, где служил в гостинице "Славянский базар" , в родную деревню и не узнает ее. Мужики пьянствовали, колотили жен, и кругом звучала матерщина. "В трактире и около, - пишет Чехов, - шумели мужики; они пели пьяными голосами, все врозь, и бранились так, что Ольга (жена Николая) только вздрагивала и говорила:
- Ах, батюшки!
Ее удивляло, что брань слышалась непрерывно и что громче и дольше всех бранились старики, которым пора уже умирать. А дети и девушки слушали эту брань и нисколько не смущались, и видно было, что они привыкли к ней с колыбели".
Смог же Чехов обойтись без того, чтобы копировать матерщину дословно, и от этого "умолчания" рассказ ничуть не проиграл в художественном отношении, а речь персонажей не стала менее выразительной и все равно прекрасно выражала их мысли, чувства и настроение.
Тот, кто утверждает обратное, а именно, что мат, дескать, своего рода "сверхъязык" , позволяющий выражать всю гамму человеческих переживаний, либо глупец и невежда, либо злостный разрушитель национальной культуры, желающий выделиться на фоне всеобщего невежества и озверения.
Такое подчеркнуто нарочитое употребление матерных слов медицина рассматривает, как одно из половых извращений, и оно даже имеет определенное название - копрофемия. Непомерное употребление матерщины является своеобразной реализацией сексуальных позывов и устремлений человека, болезненным нарушением полового самовыражения. Врач-сексолог, о знакомстве с которым расскажу в другом месте, считает, что этим недугом страдал, в частности, Сталин. Однажды он публично в присутствии известных людей обматерил свою жену Надежду Аллилуеву. Однако потом, будучи ханжой и лицемером, Сталин тщательно скрывал эту свою наклонность к матерщине. Делал вид, что ему вообще неведомо значение подобных русских слов. Это, естественно, получило отражение и в газетной практике.
Другой знакомый журналист рассказал примечательные истории. Как-то в статье о сборе нового урожая овощей промелькнула фраза: "В этом году собран невиданный урожай капусты, и ее большая партия доставлена в столицу". Разразился огромный скандал. Редактору было заявлено, что он не имел права допускать, чтобы в отношении капусты было применено слово "ПАРТИЯ". "У нас, - сказали ему, - одна партия коммунистов-ленинцев". А вот другая история из времен Отечественной войны.
В заголовке "Приказ Главнокомандующего" пропустили букву "л". Чего с корректурой впопыхах не бывает! На поиски виновного были брошены силы СМЕРШа. Возможно, и в расход пустили - время было военное. А однажды в газете "Известия" проскочила опечатка еще более пикантная и страшная. В очередном приветствии "Товарищу Сталину" (шел в его адрес такой нескончаемый поток в связи с юбилеем) пропустили букву "р". В традиционной фразе, которой приветствие заканчивалось: "Да здравствует наш дорогой, великий и мудрый вождь и учит!
ель товарищ Сталин!". И было этим словом слово "МУДРЫЙ
Руководство газеты было в смятении, не знало, чем и как все кончится. Тем более, что в корректуре работала Катя Шумяцкая, дочь Б. Шумяцкого, который когда-то руководил кино и был расстрелян. Можно было, конечно, сослаться на то, что в редакцию затесался классовый враг, но тогда возникал вопрос, кто его принял. Решили предоставить Сталину самому распорядиться судьбой виновников. Ему показали номер газеты. "А что это значит?" - спросил вождь народов, сделав вид, что не понимает значения слова "мудый". Даже он тогда уже понимал, что открытое признание своей осведомленности в мате не делает человеку, а тем более в его положении, чести. Он ведь старался выглядеть все-таки порядочным человеком даже при том, что руки его были в крови.
Но что меня особенно шокирует, так это матерщина в нынешней так называемой художественной литературе и искусстве. Поначалу все начиналось вроде бы безобидно, с малозначительных "нейтральных" слов вроде: жопа, срать, ссать, а по существу, если вдуматься, то с запредельной бесстыдной "искренности". Дескать, ничто человеческое нам не чуждо, в том числе и естественные физиологические отправления организма. В то же время писали их порой несколько странно. В "Огоньке" , например, написали "перднул". Но если уж берешься за внедрение в литературу новой лексики, то изволь быть хотя бы элементарно грамотным. А грамотно будет- "перднул" , ибо это слово-производное от глагола "пердеть".
Взявшиеся ныне за писательство, вроде Эдика Лимонова, стараются именно таким образом заявлять о себе, хотят приобрести популярность такой "новацией". Пересыпают речь персонажей и свою собственную - авторскую - словами, которые прежде обозначали лишь первыми буквами с последующим многоточием. Даже фильм выпустили под названием "Бля!". Выдают это за правду жизни. Так, дескать, народ ныне изъясняется, а они его речь слушают и объективно живописуют. Не отстают и театры. Тоже обрушивают на зрителей со сцены потоки матерщины.
Как-то клиент из Дома ученых пригласил меня в театр на спектакль "Астенический синдром". Хотя мы знали, что он на "современную" тему, тем не менее оба готовы были провалиться сквозь землю, когда артисты открыли рты и заговорили. И это при том, что мой кавалер знал, что я - проститутка. Представляю себе, что чувствовали чопорные старушки и юные школьницы, студентки, еще не утратившие способность краснеть от стыда.
В другой раз мы пошли в театр Гоголя на спектакль "Там вдали... за бугром". Там оказалось то же самое, и мы зареклись от дальнейших посещений драмы...
Недавно один клиент "от литературы" преподнес мне очередной номер альманаха литературы, искусства и общественно-политической мысли "Стрелец". В нем рассказ "классика андеграунда Чарльза Буковски. Там жена говорит мужу: "А ты все блядей ебешь. Зараза. Они тебя к тому же сосут. Сосут твой дик. Ты ебаный посудомойщик". И тут же рядом в том же ключе опус Генриха Сапгира, который известен, как автор детских стихов. Здесь же он отводит душу в "вариациях на тему" : "Он сжал ее смуглую сиську, она поймала его стоячий - зверь о двух спинах в постели". Спасибо редакции - она знакомит читателей не только с творениями, но и внешним обликом авторов.
С фотографий смотрят старцы, и все становится понятно. В мате, бравируя грубыми бесстыдными словами, которые могут вызвать лишь смущение, они сексуально реализуют себя. Больше им уже ничего не остается, как кончать только так - словами. Перед нами, как пишет М. Цветаева, "Картина кончающего наконец".
Мне наверняка скажут: "А молодые? Они сыплют матом как из рога изобилия на каждом шагу. Им ведь такой словесный допинг не нужен. Вряд ли им свойственна такая патология в получении сексуального удовлетворения. Они могут иметь его и нормальным путем".
Думается, что молодые оснащают свою речь матом по другой причине: из-за ограниченности лексикона, скудного запаса слов. А оскудел он потому, что нынешнее поколение перестало читать произведения русских классиков. Если молодые люди, в том числе школьники, берут в руки современную книгу, то получают из нее пример вульгарной и примитивной речи. Нашлись даже теоретики, утверждающие, что в наше время человеку для выражения чувств, мыслей и переживаний нужно и достаточно знать по пять производных от пяти основных матерных слов...
Вам, конечно, хочется знать, как в сексе веду себя я. Вообще-то не люблю, когда клиент матерится, употребляет слова, которые считаются нецензурными, сопровождает ими свои действия и называет ими определенные части тела. Вот и Пушкин, между прочим, тоже писал: "Кляну речей любовный шепот". Некоторые "специалисты" , правда, утверждают, что в сексуальном азарте допускается все и в матерщине нет ничего зазорного. Я же считаю, что русский язык достаточно богат синонимами и метафорами, выразителен, чтобы партнеры, пользуясь им. прекрасно могли понять друг друга и ясно выразить свои желания и намерения. Скромничать, одна¬ко, и утаивать не стану.
Тем более, что уже достаточно о себе поведала с предельной откровенностью. Все зависит от клиента, моего к нему отношения, его реакции, которую внимательно изучаю, приглядываясь к нему (к тому же артисту, например,) и экспериментирую. Наконец, от собственного эмоционального состояния.
