Моисей Яковлевич огорошил меня этим вопросом. Я всегда считала, что люблю поцелуи, но я никогда не целовалась по-настоящему. Я почувствовала, что краснею. Это было совсем некстати. Но Моисей Яковлевич, наверное, неверно истолковав мое смущение, оживился еще больше.
– Я поговорил с моим мальчиком. Он тебя поцелует… Сначала немножечко. В разные места. В ушко, и в шейку, и в щечку. – Моисей Яковлевич так увлекся, что его курчавая борода царапала мне сначала ухо, потом шею, потом щеку.
Я мельком взглянула на него. Полумесяц его улыбки расплылся и обтекал маслом, выкатившиеся из-под густых бровей глаза блуждали в моем декольте, борода нервически подрагивала. А его рука уже огибала мою спину.
– Потрогает тебя… Поласкает… Сделает тебе приятно. А ты расслабишься. Получишь удовольствие. Где тебе особенно приятно? – Моисей Яковлевич захрипел надтреснутым голосом и гулко сглотнул.
Я молчала.
– Здесь тебе приятно, солнышко? – Моисей Яковлевич таки приобнял меня сзади и положил мне руку на бедро. Я не знала, как реагировать на эти вопросы, и просто замерла.
– Еще так… Так приятно? – Моисея Яковлевича, видимо, не стесняло мое молчание, и второй рукой он провел по лифу моего платья. Его длинные узловатые пальцы, нащупав бугорок моего соска под тканью, ухватили его и сжали.
Острое ощущение мгновенно вывело меня из прострации. Я вскочила с кровати. Моисей Яковлевич, испуганно втянув шею в плечи, так же подпрыгнул и быстро засеменил к двери вперед спиной. Будто постоянно кланяясь и что-то бормоча на ходу, он снова протиснулся в дверь и исчез. Я же стояла посреди комнаты и ощущала, как полыхает огнем моя кожа. А особенно ущипленный через платье сосок.
Не знаю, сколько времени я так стояла, но неожиданно дверь распахнулась во всю ширь. Сопровождаемый Тамарой Львовной, словно под конвоем тюремщика, в спальню приплелся Аарон. Свекровь коснулась выключателя, сразу погрузив нас в кромешную тьму. Дверь громко захлопнулась. Чуть позже где-то напротив меня в темноте послышалось сопение Аарона. А его мама, очевидно, снова не спешила покидать свой пост под нашей дверью.
Ориентируясь наощупь, я легла на скрипучую кровать. Ее пружины оповестили об этом, казалось, весь квартал. Аарон продолжал шумно сопеть где-то в углу комнаты. Я шепнула ему:
– Поможешь мне?
Что-то ударилось. Потом пружины вновь заскрипели – Аарон карабкался по кровати в неопределенном направлении. Я протянула руку в темноту и угодила пальцами в его очки. Аарон замер.
– Поможешь мне? – Я повторила свой вопрос.
Я поняла, что Аарон утвердительно кивнул и ждет конкретики.
– Тогда скрипи кроватью.
– Что? – Мой муж явно не отличался сообразительностью.
– Скрипи ритмично, как будто мы занимаемся этим. Вот так. – Я теряла терпение, но старалась шептать как можно тише, потому что знала, что Тамара Львовна подслушивает под дверью. Я несколько раз приподняла и опустила бедра, имитируя скрип кровати под страждущими любовниками.
Аарон помолчал, пока, наконец, не выдавил из себя «зачем?»
– Потому что я тебя прошу об этом. Тебе сложно?
Еще после долгой паузы Аарон пошевелил своими телесами, и пружины заходили под ним ходуном.
– Молодец! Продолжай!
Аарон дернулся еще разок, но вдруг остановился и прошептал совсем тихо:
– Но я хочу по-настоящему.
– А коленом по яйцам ты не хочешь? – Я мгновенно пожалела о своих словах. Но они неожиданно подействовали самым нужным образом, и Аарон принялся ритмично раскачиваться, оглашая всю округу металлическим скрежетом.
Я издала негромкий стон. Он мне показался жутко фальшивым. И мне даже стало стыдно. Я откинулась на спину, закрыла глаза и простонала громче, глубже и протяжнее. Получилось совсем неплохо. Или даже слишком хорошо, потому что Аарон вновь остановился, и пришлось его снова шепотом приободрить. Теперь мой муженек покачивался не так часто, и мне стало проще попадать своими стонами в его скрипучий ритм. Я стонала все громче, и в какой-то момент между нечленораздельными звуками блаженства произнесла даже что-то похожее на «да!»
Как вдруг Аарон заскулил так, что я подумала, будто пружины прорвали матрас и впились ему в живот.
– Ты чего? – В эту секунду я, правда, испугалась за него.
– Кончил.
– Зачем? – Да, я и сама понимаю, какой нелепый вопрос я задала.
– Случайно.
– Можешь продолжать?
– Могу. – Пружины вновь заскрежетали, но теперь как-то вяло и неправдоподобно.
Но у меня уже не было настроения бороться с нюансами звуковоспроизведения. Я вновь откинулась на спину, согнула ноги в коленях и развела их в стороны, будто на мне и вправду возлежал мой красавец-мужчина. Нежно провела кончиками пальцев по своим губам, подбородку и шее. И томный страстный стон сам непроизвольно вырвался из глубины моей груди. Чуть укалывая себя коготками, я пробежалась пальчиками по открытому декольте и остановилась там, где выпирали мои налившиеся твердостью сосочки.
Я ухватила сначала тот, который совсем недавно ущипнул папа Аарона. Потянула его и застонала так громко, что сама испугалась своего исполненного похотью голоса. Потом потянула за второй сосок, и уже не могла сдерживать страстных возгласов. Я теребила и ласкала свои соски, полностью отдавшись этому новому чувству в полнейшей темноте. И уже нисколько не стеснялась вырывавшихся из моей груди стонов, точно рядом никого не было. Я крутила и сдавливала соски до тех пор, пока разгоравшийся между моих ног огонь не превратился в мучительное нестерпимое пламя. Когда мне стало совсем невмоготу, я остановилась, и только тогда поняла, что кровать подо мной буквально качается, потому что Аарон вновь сотрясает ее размашистыми телодвижениями. Я спросила его:
– У тебя есть что-нибудь твердое?
– Что? – Аарон вновь впал в слабоумие.
– Продолговатое. И большое.
– Свечи в меноре. – Он вдруг проявил чудо сообразительности.
– Давай.
Аарон наощупь полез к подоконнику, где стоял огромный позолоченный семисвечник, главное украшение нашей комнаты. Скоро он был рядом со мной. Наши глаза уже пообвыклись с темнотой, и мы могли различать смутные очертания друг друга. Я взяла из его руки протянутую мне свечу и поняла, что Аарон перемазан чем-то липким и пахучим. Но мне было не до мужниных выделений. Я задрала кружевной тюлевый подол до пояса, развела ноги, развернула свечу тупой стороной и направила ее в жерло моего кипящего вулкана. Вместо ожидаемого блаженства я испытала острую боль. Такую, что колени мои сжались, а сама я перевернулась на бок. Уже не помню, вскрикнула я в тот момент по-настоящему, или крик пронесся в моей голове. Но несколько минут мне понадобилось, чтобы прийти в себя. Аарон участливо сопел где-то поблизости.
Медленно боль отступала, а ее место занимал тот самый пожар, который мне казался уже потушенным. Я уже снова ощущала, как языки его пламени облизывали мой клитор и половые губки. Наливающаяся возбуждением киска сжимала в плотных объятиях введенную в нее свечу. Я попробовала вытащить ее. И снова непроизвольный стон, разрывающий мою грудь. А руки, не повинуясь хозяйке, вводят свечу обратно, в недра моей жаркой жадной дырочки. И вот, судорожно сжав обеими ладонями свечу, стеная и взвизгивая, я трахаю себя рядом с изумленным Аароном. Слышу его шепот:
– Помочь?
– Да! Да! Тысячу раз да!
Он невыносимо долго ползет к моим ногам, располагается где-то внизу и принимает из моих мокрых пальцев торчащую из меня свечу. Он начинает двигать ей слишком медленно, я выгибаюсь и стремлюсь своим тазом ему навстречу. Аарон понимает мое нетерпение и ускоряет свои движения. Мои пальцы вновь сжимают и выкручивают твердые набухшие горошины сосков. Я снова громко выкрикиваю протяжные нечленораздельные стоны. Аарон наращивает темп, а мои вопли превращаются в страстные призывы «да!», «еще!», «сильнее!», «глубже!», «да!», «вот так!», «да!», «даааа!!!»… Мой первый вагинальный оргазм пронзает мое мокрое от пота тела. Низ живот стягивает судорога, пяткой я отшвыриваю от себя бедного Аарона. Волны удовольствия разбегаются по животу кругами, как от брошенного в воду камня. Еще несколько минут они то отступают, то захлестывают, заставляя меня сжиматься, вздрагивать и вскрикивать.
– Ты кончила? – Откуда-то издалека доносится голос Аарона.
– С чего ты взял? – Отвечаю ему не сразу. А когда сбившееся дыхание немного приходит в норму и позволяет мне произнести что-то осмысленное.
– Я кончил еще раз…
Я одергиваю вниз задранную полу своего свадебного платья. Которое теперь в пятнах крови, пота и б-г еще знает чего. Уснула почти мгновенно.
На следующий в день в доме Аарона, моем новом доме, был настоящий праздник. Толпа гостей изливала на нас свои нескончаемые поздравления. Свекор и свекровь светились от гордости за своего сына. Аарон тоже выглядел довольным, с его пухлого лица не сходила идиотская улыбка. И я, хоть и выспавшаяся, но все равно изможденная, чувствовала себя чуточку счастливой.
