Сидя за столом и заталкивая себе в горло роллы с хумусом, я силилась сложить два и два, но у меня никак не выходило. Моисей Яковлевич вел себя как всегда обходительно и даже чрезмерно предупредительно. Ежеминутно подскакивал, чтобы пододвинуть тарелку поближе ко мне или к своей ненаглядной супруге, без устали нахваливал ее стряпню. Тамара Львовна царственно принимала его комплименты, по большей части оставляя их без ответа. Я уже начала сомневаться в правильности своих первоначальных выводов. Просто забыл свой телефон? Ведь может такое случится?
Все решил эксперимент. Я приподнялась со своего места и переставила обратно тарелку, только что любезно подсунутую мне Моисеем Яковлевичем. При этом я постаралась наклониться так, чтобы мое декольте приоткрылось, и нестесненная бюстгальтером грудь качнулась перед взором моего свекра. Это длилось какое-то мгновение, но и его было достаточно, чтобы с Моисеем Яковлевичем произошли те же метаморфозы, что я наблюдала перед нашей брачной ночью с Аароном. Выкатившиеся из орбит глаза, сложенные в маслянистую улыбку губы, нервически подрагивающая борода. Я мельком взглянула на Тамару Львовну, опасаясь конфликта, но та, к счастью, была занята собой.
Вечером, или уже, возможно, глубокой ночью я, спросила Аарона.
– У твоих родителей есть секс?
Он шевельнулся, но промолчал. Однако я понимала, что он не спит. Он вообще имел привычку страдать из солидарности со мной и мучился бессонницей до тех пор, пока я не засыпала.
– Не знаю.
– А как думаешь?
– Я об этом не думаю.
Мне пришла в голову мысль, что если расскажу Аарону о том, что его папа за мной подглядывает, он поступит точно так же. Просто не будет об этом думать.
– Ты писал обо мне друзьям?
– Только то, что спрашивали.
– Что спрашивали?
Пауза затянулась так надолго, что я утратила надежду получить ответ.
– Как ты можешь что-то рассказывать обо мне, если сам ничего не знаешь про меня?
Судя по сдавленному мычанию, на этот вопрос Аарон все-таки попытался ответить, но у него не получилось.
– Ладно. Хочешь посмотреть? Открой занавеску.
Аарон поднялся с кровати и распахнул двойные шторы. Комнату мгновенно залил свет уличного фонаря, освещавшего узкий проулок между нашим домом и соседским. Я видела только черный неказистый силуэт мужа, а кожа моих рук словно люминесцировала в глубине комнаты. Я сбросила с себя одеяло, оставшись в сорочке и трусиках. Аарон не шевелился. Тогда я встала с кровати и подошла к нему вплотную.
– Так что тебя спрашивали?
Я уловила исходящие от Аарона колебания воздуха и поняла, что он дрожит.
– Расскажешь мне? – Я старалась говорить с ним как можно мягче. – Что последнее спрашивали?
– Про позы. Какую ты позу любишь.
– И какую позу я люблю?
– Раком. – Аарон произнес это с такой интонацией, будто сознался в страшном злодеянии.
– Значит, ты хочешь меня раком?
Аарон молчал. Я сдвинула с плеча одну бретельку. Сорочка приспустилась, и в свете фонаря вырисовалась моя левая грудь с набухшим ореолом и призывно вздернутым вверх кончиком соска.
– Хочу.
– Ты часто ставишь меня раком?
– Часто.
– Где?
Аарон снова мялся с ответом. Я сдвинула бретельку со второго плеча, и сорочка упала к моим ногам. Теперь я стояла перед своим мужем в одних трусиках, а он что-то пытался пролепетать.
– Ну же. Где ты меня ставил раком?
– На кровати.
– А еще?
Аарон судорожно глотал воздух. Я подумала, что он типичный астматик.
– Только на кровати?
– Еще на подоконнике.
– На этом?
– Да. Наверное…
Я направилась к подоконнику, качнув бедром и задев им Аарона, который тут же отпрянул, как от раскаленной печи. Свежий ночной воздух коснулся моего тела спереди. А сзади меня обжигал жар, застоявшийся в нашей комнате. Я расставила ноги на ширину плеч и медленно наклонилась вперед. До тех пор, пока моя грудь не коснулась прохладного дерева.
– Так ты делал? – Мои слова вылетели в проулок. Я обернулась, чтобы посмотреть, слышит ли меня Аарон. Теперь я могла хорошо разглядеть его в свете фонаря. Безумие в его глазах и блеск пота на его лбу. Я повторила:
– Так ты трахал меня?
– Да.
– Прямо в трусиках?
– Да. Нет.
– А как?
– Без. Них.
– Стащил их с меня?
– Да.
– Покажешь как?
Я отвернулась от Аарона к ласковому дыханию ночного ветерка. Приподнялась на носках и опустила грудь еще ниже, почти прижавшись ею к подоконнику. Попу я задрала повыше, а спинку выгнула, позволяя Аарону видеть меня развратной и на все готовой. Мой муж еще не успел поднести ко мне свои руки, как я ощутила исходящую от них крупную дрожь. Он медлил. Но я его не торопила. Я ощущала, как растекается влага по моим бедрам. Как копится во мне сладостное томление, не находившее выхода целую неделю воздержания.
Когда его пятерни попытались ухватить ткань моих трусиков, Аарона бил настоящий озноб. Похоже, ему было очень сложно справиться с конвульсиями, в которых пребывали его пальцы. Наверное, чтобы удержать эту дрожь, Аарон опустился позади меня на колени. Потому что там, внизу под подоконником, было темно, и он вряд ли смог бы разглядеть мою киску. Но я ощутила его сбивчивое дыхание, блуждающее где-то у внутренних поверхностей моих бедер.
– Ты снял с меня трусики?
Вряд ли Аарон слышал меня, потому что мои слова раздались звонким эхом в спящем городе. Но ему, наконец, удалось унять лихорадочный тремор и спустить вниз единственный элемент моего наряда. Я стояла перед ним совершенно голая, отклячив попу и опираясь локтями на подоконник.
– Тебе нравится трахать меня раком?
Но не успела я досказать последнее слово, когда почувствовала, как что-то странное уткнулось в мою призывно раскрытую промежность. Это было лицо Аарона вместе с его очками. Он одним внезапным толчком погрузился в мокрую расщелину между моих бедер, будто намереваясь забраться внутрь меня целиком. Я почувствовала его открывающийся и закрывающийся рот, которым он хватал мои влажные горячие губки. Его очки кололи мои ягодицы, нос упрямо тыкался в направлении ануса, а язык пытался объять меня всю.
От неожиданности моя стойка ослабла. Я опустилась с носочков, на которых стояла все это время, насаживаясь еще сильнее на настойчивый Ааронов язык. И в следующий момент он попал им в ту самую точку. Я вскрикнула и ощутила, как сознание бесповоротно покидает меня, оставляя в тумане блаженства. Мой клитор агонизировал на языке Аарона, посылая разряды молний во все уголки моего тела. Я застонала «как сучка». Но мой муж не собирался останавливаться. Нащупав эту волшебную горошину, он принялся теребить ее языком с удвоенным напором. Он хватал ее губами, тянул на себя, всасывал себе в рот, а я могла только кричать, судорожно вцепившись в подоконник.
В моих глазах плыли темные круги, когда я ощущала прилив новой волны. И вдруг они сменялись фейерверком радужных искр, когда волна переливала через край и захлестывала меня на вершине головокружительного оргазма. После третьего или четвертого я поняла, что мои ноги больше не держат меня, и начала потихоньку оседать на лицо Аарона.
– Все! Хватит! – Я взмолилась без всякой надежды, что муж отпустит мою киску, насаженную на его безжалостный язык-насильник. Но он повиновался почти без промедления. Я уселась на пол под подоконником. Аарон громко и с хрипами дышал, преданно заняв место рядом со мной. Его лицо лоснилось, полностью мокрое от моих выделений, очки съехали куда-то вбок. Сходство с верным бульдогом казалось комическим и нереальным одновременно. Не знаю, сколько мы так сидели, пока я пришла в себя.
Я почувствовала, как затекли мои ослабевшие ноги, и с трудом опираясь на плечи Аарона, приподнялась. В окне напротив дернулась занавеска. Последний отчаянный рывок и я растянулась на кровати. Мягкие простыни приветливо приняли мое усталое обнаженное тело. Муж последовал за мной. Я почувствовала, что проваливаюсь в сон, но меня хватило на финальную колкость:
– Обязательно друзьям расскажи.
