Мое приобщение к проституции, как я уже сказала, произошло в результате горького разочарования в любви. Но если у меня спросят, как в той песне о ночной бабочке, кто же все-таки виноват в том, что я пошла в проститутки (ведь у нас всегда ищут виноватых) , я тем не менее без колебаний отвечу, что зла персонально на Эдика не держу. Считаю, что в конечном счете он в моем лице потерял больше, чем я, расставшись с ним. Думаю, что узнав его ближе не только в сексе, все равно разочаровалась бы в нем...
Первое соприкосновение с сексом было у меня значительно раньше, чем я стала жить с Эдиком. Уже тогда я получила некоторую техническую подготовку и была разбужена, как женщина, хотя и не в полном смысле.
Мое первое соприкосновение с сексом было умозрительным. Произошло это еще в детстве. Мама разошлась с моим отцом, вступив на работе в связь с начальником. Все это я, разумеется, узнала много позже. Семьи у него не было, но они и потом остались вместе, хотя в брак почему-то не вступали. Так вот, когда интимные отношения между ними еще только начинались и встречи были тайными, я однажды застала их в тот момент, когда они занимались чем-то для меня совсем непонятным.
Папа уехал куда-то в командировку, он вообще часто отлучался - такая. у него была работа, и к нам в гости пришел Анатолий Николаевич. Он бывал у нас и раньше, был знаком с папой, и я его тоже знала. Всегда приносил мне подарки. В тот раз мы тоже вместе пили чай, а потом я пошла спать, и они, наверное, решили, что я уснула. Но сон не шел, и я просто тихо лежала. Они еще долго о чем-то разговаривали, а потом мама вдруг замолчала, и наступила тишина. А через некоторое время я снова услышала голос Анатолия Николаевича, но теперь он говорил только один и почему-то произносил лишь отдельные слова, из которых вообще ничего нельзя было разобрать:
- Вот тут. Вот так. Не надо так быстро. Сильнее. Теперь опять там. А теперь возьми.
Меня стало разбирать любопытство. Захотелось узнать, что же там такое странное происходит и почему мама ничего не отвечает. Я встала с кровати и тихо подкралась к двери. Она была застекленной и с той стороны закрыта занавеской, но в одном месте отошла, и я стала смотреть в эту щелку. То, что я увидела, поразило меня.
Анатолий Николаевич сидел по-прежнему в кресле и почему-то высунул наружу свою пиписку. Она была большой-большой и торчала вверх, а мама стояла перед ним на коленях и прижималась к ней губами. То целовала ее со всех сторон, то брала в рот.
Время от времени мама поднимала голову, водила по пиписке языком со всех сторон, а потом снова брала в рот, как будто это мороженое "Лакомка" или "Бородино". Анатолий Николаевич поглаживал маму по голове и за уши притягивал к себе, когда его толстая пиписка была у нее во рту.
"Так вот почему мама перестала говорить" , -подумала я. Я долго смотрела на них во все глаза, ничего не понимая. По всему было видно, что и Анатолию Николаевичу и маме это очень нравится и приятно. Она по-прежнему не произносила ни одного слова, а он сидел с закрытыми глазами, порозовев¬ший и, судя по всему, очень довольный.
Продолжалось это довольно долго. Так мне во всяком случае показалось. Меня начал одолевать сон, и я пошла спать.
Ночью, как сейчас помню, мне приснилось, что я тоже, как мама, целую большую пиписку Анатолия Николаевича, а потом и у одного мальчика из нашей группы в детском саду, с которым дружила. Утром мне почему-то очень захотелось, чтобы мама поцеловала меня тоже, прикоснулась ко мне губами, которыми прижималась к пиписке Анатолия Николаевича. Этот эпизод запечатлелся в моей памяти на всю жизнь.
Другие сексуальные воспоминания связаны с дачей. Я тогда уже начала ходить в школу. В соседнем доме поселились молодожены, и они все время целовались и обнимались. Наши участки разделял штакетник, через который все было видно. Взрослые часто уезжали, и я оставалась одна. Молодые соседи, думая, что никого нет, стали однажды резвиться голые на лужайке в траве. Я тогда еще не знала, что все это значит, когда дядя засовывает свою пиписку в тетю, то лежа на ней, то сзади, когда она стоит на коленях, или сама садится на него верхом, так, чтобы пиписка его воткнулась в нее.
После того, что я увидела когда-то, что делали мама и Анатолий Николаевич, такое применение пиписки показалось мне не только странным, но и загадочно манящим. Заставило впервые задуматься о моем собственном "устройстве".
Дальнейшее прозрение произошло в школе. Много нового я узнала от подружки по парте Наташи. Она жила в коммунальной квартире, и у соседей был мальчик, на два года старше ее. Однажды он сказал:
- Хочешь, покажу тебе что-то очень интересное? Только закрой глаза.
"Я закрыла, -рассказывала мне Наташа, -и стала ждать. Он взял мою руку, и я ощутила в ней что-то, напоминавшее по форме сосиску, только эта была теплой, и открыла глаза. В моей руке была Сережкина пиписка. Я хотела было отдернуть руку, но он крепко держал ее и стал ею водить по пиписке взад-вперед. Сказал, что ему от этого очень приятно, и попросил, чтобы я сама так делала. Пиписка у него всегда становится твердой-твердой, а потом вдруг сразу мягкой. Так интересно! Если бы у нас такие были - вот здорово было бы!"
Не знаю, как развивались дальше отношения между Наташей и Сергеем, потому что ее перевели в другую школу. Думаю, что они перешли ко взаимному петтингу, поначалу, во всяком случае...
Таким образом, приобщение к сексу, так сказать, визуальное и словесное, состоялось у меня значительно раньше, чем я стала жить с Эдиком. Уже тогда я получила некоторую теоретическую подготовку и была по-своему разбужена, как будущая женщина, совершенно безотносительно к тому, что стало моей второй профессией в дальнейшем, а именно проституция. Видимо, история с Эдиком стала просто тем толчком, который подтолкнул меня к принятию окончательного решения в под¬сознательных поисках своего жизненного пути.
Первый, кто исподволь, вкрадчиво и постепенно вовлек меня в настоящий секс, хотя тоже относительный, был преподаватель школы, где я училась. Он был старше меня на 30 лет. Было это в шестом классе. Он научил меня не только постижению прелести художественной литературы, пониманию ее эзоповского языка, но и собственным языком разбудил мою чувствительность, открыл тайну оргазма и натренировал в этом отношении. За это я сохранила к нему чувство благодарности на всю жизнь, поняв позже, какой ценный, ни с чем не сравнимый сексуальный подарок получила от него.
Нет, на панель после Эдика я тотчас не отправилась. Не уподобилась в отместку потенциальному жениху тем пятерошницам, которые гужуются у вокзалов и возле туалетов в барах. Кое-кому может показаться неправдоподобным, что я, будучи сама проституткой, отношусь к своим "коллегам" столь критически и даже с откровенным презрением. Но в том-то и дело, что я себя к тем вокзальным и гостиничным не причисляю.
Это совершенно другая категория. Она заслуживает особого разговора. Да и как можно относиться к ним по-другому, если одна из таких стерлеток с ледяным взглядом, прикрытая черными легенцами и видимостью облегающей юбочки до лобка, разоткровенничавшись, сказала о своих клиентах: "Мне нет дела до их души! Меня интересует лишь содержимое их кармана".
Я отдаюсь мужчинам тоже ради денег, но не бравирую цинизмом и алчностью. Реальность стараюсь окружить флером нежности, вкрадчивости, потому что агрессивность и грубость чаще всего отталкивают мужчину, даже если он очень хочет. Задача заключается в том, чтобы плотское одухотворить артистизмом и мастерством, не путая его с голой техникой профессионализма.
Молодые мужчины после Эдика вызывали у меня неприязнь и отвращение. К тому же теми, которые были у меня до него, я, видимо, вообще оказалась в сексуальном плане сориентирована на зрелых и пожилых. Я и прежде, знакомясь с мужчинами старше меня, часто ловила себя на мысли, что любопытно было бы узнать, каковы они в сексуальном плане, какое я окажу на них воздействие, смогу ли расшевелить и настроить, вызвать эрекцию и довести до оргазма. Теперь такое любопытство стало для меня руководством к действию. Своего рода стимулом в обретении клиентов и выбора их.
Мужчина старше 50 лет, по-моему, вообще привлекательнее тем, что интуитивно компенсирует ослабление своих физических возможностей в сексе и быструю утомляемость, выход из строя, разнообразием и утонченностью приемов, а это с моей точки зрения - привлекательней. Для женщины, которая понимает толк в сексе, такие партнеры представляют больший интерес, потому что способны доставлять остроту наслаждения, не приводя к излишнему изматыванию. Они возмещают ослабление своих физических возможностей, своей выносливости утонченной техникой, изобретательностью.
Пожилые мужчины стараются работать на женщину, быть ей приятными в постели, тогда как молодые заботятся прежде всего эгоистически только о себе, собственном удовольствии преимущественно, а если все-таки и стараются, то только с одной целью доказать, как много они могут. Конечно, в этом тоже есть своя положительная сторона, когда тебя трут, что называется, до умопомрачения. Но все же я предпочитаю другой вариант, когда мужчина вирт!
уозно обрабатывает все твои эрогенные зоны эластично-горячим членом, неутомимыми и юркими пальцами, вездесущим и вибрирующим языком. Такие клиенты у меня были и есть, и я знаю, что говорю.
Не кому иному, как одному музыканту-пианисту обязана я открытием у меня во влагалище главной сексуальной точки. Его чуткие и чувствительные пальцы сделали больше, чем все побывавшие во мне члены, и длинные, и толстые, и упругие. Они отыскали ее и разбудили, показали мне, где находится этот клад, к которому еще никто не нашел дорогу.
До этого я была твердо убеждена, что тем сексуальным ключом, который открывает ко мне дорогу, является клитор. Обычно им занимались и все прежние клиенты, гладили и лизали, да и я сама, когда мастурбировала, если появлялось желание и никого рядом не было. Оказалось, что главный сигнал оргазму дает вовсе не он, а своеобразная "кнопка" , и находится она в другом месте, внутри меня.
