Зинка согласно кивнула, обняла снова Евсея руками и стала благодарно подмахивать ему навстречу.
Через несколько минут все было кончено - Евсей охнув излился в Зинку, и, сделав еще пару мощных толчков, навалился на нее. Потом понимая, что так ей тяжело - отвалился в сторону на бок. Зинка повернулась к нему, положила голову на согнутую в локте руку, и уставилась на него взглядом черных колдовских глаз. Что-то лопнуло в ее душе. Будто треснула та скорлупа запретов и ограничений, в которой она находилась с детства. Тело ее ныло от восторга первого оргазма. Она вдруг осознала, что мужчина не царь и бог, а такой же человек, и может тебе просто помочь, а может доставить сказочное наслаждение, когда ты теряешь себя во времени и пространстве.
Евсей положил ей руку на затылок, придвинул к себе и поцеловал в засос. Теперь она ответила. Минут десять они целовались и ласкали друг друга. Но это была не яростная ласка перед соитием, а благодарность одного - другому за доставленное наслаждение.
Танька
Танька Зотова вышла замуж за мужика работящего, непьющего и до женского полу не очень уж охочего. И была бы она полностью счастлива, если бы не одна заноза, колющая сердце Татьяны. Был он жаден до денег. Работал он не в колхозе, а в леспромхозе на лесозаготовках. Потому имел статус рабочего, а не колхозника и настоящий советский паспорт. Нет, он её и приодел, и на столе всегда у них было по более чем у соседей. Да и дом был, полна чаша: три комнаты и кухня, везде настоящие деревянные двери с косяками, никелированная кровать, часы с кукушкой, буфет и настоящий деревянный одежный шкаф. Ну, что еще надо бабе для счастья? Но портили это счастье его въедливые замечания на каждую трату, которую он считал зряшной. Купила себе пряник в продмаге: "Ты, что растолстеть решила?!". Купила в городке сынишке игрушку - деревянный самолетик: "Ну, да, мы летчика растим - нам деньги девать некуда!". А перед самой войной муж и вообще уехал в Карелию, услыхав, что там оплата на лесозаготовках раза в два больше. И осталась Танька "соломенной вдовой". Вроде и мужняя жена, а мужа нет.
Работала, как все в колхозе, кормилась со своего огорода. Пришлось даже петуха да двух курочек завести, чтобы сыну Ванечке, которому и трех не исполнилось, было посытней кушать.
Но вот закончилось лето. Убрали картошку, свеклу. Евсей мужик был справедливый. Бабам на уборке спуску не давал. Но зато и дал всем по три, а у кого ребятенок по четыре мешка картошки да еще по столько же свеклы. Бабы насушили грибов, насолили капусты и огурцов. У всех было мешка по два своего луку, моркови. Так что голод им не грозил. А у Татьяны был еще запас тушенки из продмага, купленный перед самой войной.
Но был у Татьяны больной вопрос: пока муж работал на лесозаготовках - дрова привозил он, к тому же почти бесплатно. А колхозные собирались в складчину и завозили всем дрова. Теперь же Танька осталась практически без топлива в преддверии зимы. Она, конечно, бегала в ближайший лес - собирала хворост, притаскивала валежины, что полегче. Но, много ты руками натаскаешь? На готовку хватало, а как пережить зиму?
Делать было нечего. Приходилось идти - кланяться новому начальству. Но не с пустыми же руками! Пришлось достать в буфете бутылку коньку, которую муж привез из городка, сказав, что это на пятилетие их свадьбы. После чего коньяк был спрятан в буфет.
* * *
Евсей сидел за столом в сельсовете и прикидывал в тетрадке карандашом, сколько надо корма свиньям на зиму. Арифметику он знал хорошо. А когда надо, то подключал к этому делу Анютку. Задачей его было убедить немцев, что кормов недостаточно и выдвинутый немцами план по выращиванию свиней они выполнить не смогут.
Тут раздался робкий стук в дверь, и в сельсовет вошла высокая симпатичная женщина.
"Господин ефрейтор, у меня просьба. Очень большая просьба. Не откажите, пожалуйста:" , униженно бормотала женщина, одновременно доставая из сумки бутылку и ставя ее на стол.
"Интересная просьба!" , хохотнул Евсей, взял бутылку и прочитал: "Просьба называется: армянский коньяк три звездочки".
"Нет, это вам - за труды, за беспокойство, я понимаю, что это не оплата, но у меня больше ничего нет - только советские рубли" , продолжала бормотать женщина.
Чтобы перебить этот поток бессвязного бормотания Евсей произнес командным голосом: "Так, говори четко и толково, чего надо, а то - выгоню!".
У женщины заплясали губы, она готовы была расплакаться, но, сдержав себя, сказала; "Дров на зиму, а то мы с Ванечкой замерзнем!".
"Ванечка, это кто?".
"Сынок - два годика всего".
"Как звать?".
"Таня, ой, Татьяна Зотова".
* * *
По осенней лесной дороге медленно ехала телега, двигаемая старою сивой кобылой. Телегой правил Евсей Смоляков, на телеге сидели два его "гвардейца" и Татьяна Зотова. В телеге лежали топоры и пару пил.
"Вылазь, приехали!" , скомандовал Смоляков.
Он уже приметил три старые засохшие березы - то, что надо на дрова. И работа закипела. Евсей показывал, как надо делать надпилы, чтобы деревья падали куда надо, не калеча людей. Этому он научился в Сибири.
* * *
Огромная поленница березовых дров лежала под навесом во дворе у Татьяны. Жуткий призрак смерти от холода больше не маячил перед глазами. Четыре раза по полдня выделял Евсей на это мероприятие. Надо было: свалить деревья, распилить на колоды, загрузить в телегу, довести, а потом выгрузить, да еще и поколоть. Колол Евсей сам, хватая топор, то в правую, то в левую руку. Татьяна заглядывалась, как он это делает играючи. Будучи сама деревенской жительницей, она оценила и силу, и ловкость, и быстроту, с которой он это проделывал. И вот всё сделано - работа закончена. Татьяна наготовила, чего смогла: испекла пирог с грибами, наварила картошки, яиц, навалила на стол зелени и овощей. Выставила две бутылки самогону. И, наконец, пригласила Евсея и его солдат к столу.
Евсей зашел, посмотрел на всё это изобилие. Молча взял большую миску, отвалил туда горячей картошки, ухватил со стола бутылку самогона и вышел во двор.
"Вот вам от хозяйки - отдохните сегодня" , Евсей отдал всё это своим подручным и приказал ехать на свиноферму. А сам пошел в дом.
"Неча их баловать - и у себя на свинарнике пожрут!" , без злобы, но строго сказал Евсей.
"Ну, тогда Вас прошу к столу, господин ефрейтор!".
"Слушай, когда мы одни, можешь называть меня просто - Евсей?".
Татьяна растерялась, потом часто-часто закивала головой: "Могу, конечно, могу".
"Ну, вот и называй!"
"Евсей, угощайтесь, пожалуйста!" , вежливо и даже торжественно сказала Татьяна.
Евсей ополоснул руки под жестяным умывальником и сел за стол. Потом развязал свой вещмешок, именуемый в простонародье "Сидором" , и достал из него бутылку коньку, кусок свиного сала и кусок копченого мяса.
"Ну, что Вы, что Вы, Евсей!" , запричитала Татьяна, "Зачем, я и так много наготовила!".
Евсей веско сказал: "Уймись! Тебе еще кормиться всю зиму и мальца кормить!".
Татьяна закивала головой подтверждая, что, да, так оно и есть. Потом ойкнула, подбежала к буфету, быстро достала оттуда две граненые стограммовые стопки и поставила на стол.
Евсей разлил коньяк - выпили, стали закусывать.
"За Ванечкой бы сходить!" , забеспокоилась Татьяна. Сына на время работ оставила у старой соседки - Михайловны.
"Успеется!" , осадил Евсей, разлил по второй.
"А давай-ка, на брудершафт!".
"Это как?".
"А немцы так пьют, когда хотят друг с другом "на ты" общаться! Только потом поцеловаться надо - по-братски".
"Ну, если по-братски - то можно" , согласилась Танька.
Они выпили, Евсей обнял ее и приник долгим поцелуем в засос.
"А это по-братски?" опьянев после двухсот граммов коньяка, спросила Танька?
"Не, это у нас получилось по-сестрински!" , хохотнул Евсей.
Окончательно захмелев, Танька запричитала: "Вы мой спаситель, я для Вас:".
"Мы ж "на ты" теперь!" , перебил Евсей.
"А, ну, да, я для тебя теперь всё сделаю!".
"Ну, так уж и всё?" , ухмыльнулся Евсей.
"А хотите:" , Таньку понесло, "Вот вашей сейчас буду, вот, прямо сейчас, только скажите!".
"Эка невидаль, я что, баб, что ли не имел?".
"А вот так не имели!" , упрямо возразила Танька, и, схватив Евсея за руку, потащила его в спальню.
