- Оставил денег отец тебе... И на коня... И на наложницу... - вдруг сказала мать, - но не на этого коня... На другого. Сговорился давеча в торговой конюшне. Но тот конь гораздо хуже, чем этот... А я, когда вчера на купеческой конюшне этого увидела, так у меня глаза и загорелись, не смогла удержаться... Я же думала, что ты уже мужчина... И все деньги отдала за твоего Атара. .
Савва улыбнулся:
- И правильно, мама. Всякий конь лучше рабыни. А тем паче такой конь, как Атар. Будет тебе... Вот вернусь с похода с добычей. .
Но мама замотала головой:
- Нет, нет, так нельзя... Это позор для семьи... Отец не простит... Но у меня теперь нет денег на женщину для тебя. .
И вдруг она посмотрела на Савву каким-то странным взглядом, прикусив губу. Какие-то мысли, неведомые Савве, быстро зрели в её голове.
- Вот ведь бесстыдник! - её глаза снова сузились, но в этот раз это было нечто иное, чем гнев или досада, - я вижу, твой любовный пыл никак не иссякнет?
- Мама... - Савва сокрушённо опустил голову. А что он может с собой поделать? Видела бы она себя со стороны... Обнажённая, с одной ногой бесстыдно упёртой в стену, маленькая, жгучая, изящная, не смотря на беременность, с тяжёлыми грудями, покрытыми следами от его засосов и зубов, ... Нет, не желать такую женщину было нельзя, хоть мать она тебе, хоть не мать. .
- Я лучше уйду, мама... Мы долго уже здесь... Холопы или дети ещё подумают чего. .
- Это не их ума дело, чем здесь занимаются мать и старший сын, - хмыкнула мама. , - куда тебе с таким копьём наперевес? Так и мамку ещё чего доброго возненавидишь... Так распалила тебя... И прогнала. .
- Мама... - вымученно простонал Савва, - чего ты от меня хочешь?
Но она всё смотрела на него таким же томным взором, от которого него по коже бежали сладкие мурашки.
- Что мама? - мать игриво надула губки, - ну, только, не говори мне, что никогда не занимался рукоблудием... , - она облизнула губы, глядя ему в глаза, - ты можешь делать это со своей булавой и смотреть на меня. .
Нежданно для него, мама вдруг протянула ножку, вытянув носок и коснулась кончиками пальцами разбухшей головки его вздыбленного естества.
Савва аж вздрогнул. Мгновенно возгораясь от этого её совсем не скромного жеста. Признаться, он и сам мечтал сейчас, как бы побыстрее остаться одному и наконец-то избавить себя от проклятого возбуждения. .
- Ну же... Если хочешь, я разрешу тебе даже трогать себя... , - промурлыкала мама совсем уж елейным голосом, - но это должно остаться нашей тайной, сын. Могут же быть у матери и сына свои маленькие секреты?
Видя его нерешительность, она усмехнулась:
- Знаешь, твоё смущение немного странно... После того, что ты сегодня вытворял с моей грудью... - мама мягко взвесила в ладони свою грудь. Она вновь упёрлась одной ногой в стену, а другую поставила на лавку рядом с собой, так бесстыдно и развратно распахиваясь перед ним, представляя глазам сына своё лоно напоказ во всей красе, как на торговой лавке, - я не хочу отпускать тебя из отчего дома в таких чувствах... таким... расстроенным... Мы не должны так расставаться... А тем более, перед ратным походом. .
Как это не звучало и не выглядело дико, но после того, что сегодня уже случилось, Савва не дивился более ничему. Тем более то, о чём ему молвила мать, у него и самого уже, что называется, чесались руки.
Он, наконец, решился и, сатанея от сознания реальности происходящего, медленно взял член в кулак.
- И смотри на меня, сын! - требовательно сказала ему мама, - я хочу, чтобы ты не спускал с меня глаз, слышишь?
- Да, мам, - простонал Савва, его кулак уже задвигался вдоль ствола его жезла.
Господи, а мама, словно, кошка, грациозно вытягивалась перед ним, одной рукой трогая себя за грудь. А второй... Савва чуть не ойкнул, когда она положила свою ладошку ему на грудь, ласково поглаживая его. И эта ладонь, своими нежными касаниями и поглаживаниями, словно, вновь раздула в нём ещё не угасший пожар страсти и желания. О, небеса, а как теперь мать смотрела ему в глаза... Томно и жарко и, будто, от любопытства приоткрыв рот, то и дело плотоядно облизывая губы. Краем разума Савва только дивился столь резким в ней переменам. Но мать и взаправду теперь, получается, всей душой желала, чтобы он прямо у неё на глазах довёл себя до извержения, да ещё и у неё на глазах... Диво... Диво. .
И эта перемена в ней была настолько разительна, что в это невозможно было поверить.
Впрочем, скоро, Савву это уже перестало волновать. Он подался вперёд всем телом. Брови мамы удивлённо поползли вверх. Сын возвышался теперь над ней, будто гора. Теперь его любовный жезл, яростно терзаемый кулаком находился прямо над ее животом.
Со стоном Савва быстрее двигал рукой всё быстрее. И вдруг, решившись-таки, (сама ведь разрешила!) он протянул руку и положил её на мамину грудь. Та так и замерла. О, такого решительного действа от него теперь, после стыда, испытанного им так недавно, она совсем не ожидала.
Савва настороженно смотрел в её глаза, но мать лишь ободряюще улыбнулась ему. Её рука погладила его по щеке, словно, поощряя к дальнейшим действия. Нет, это не его мать!! Савва даже на миг зажмурился, боясь, что всё происходящее, не более, чем сон.
Его рука уверенно и мягко прошлась по её груди и, коснувшись её соска, замерла, чуть сжимая мягкую плоть в своей ладони.
На миг юноша напрягся, ожидая отповеди, но мама ничего не сказала и не сделала попытки сбросить с себя его руку.
А через миг, ему уже было наплевать на весь мир вокруг себя. .
- Мама... - простонал он, - мама. .
Как всегда у него, это было сильно и много.
Первый всплеск его семени жирным плевком упал на её грудь. Савва подался ещё ближе к матери... Вторая струя легла на мамино лицо и волосы, а третья попала точно в приоткрытый рот, обильно испачкав её пухлые губы.
- Саввушка, миленький, надо на моё лоно... - воскликнула вдруг мама. И откинувшись назад на свои руки, она даже приподняла свои бёдра, чтобы ему было удобнее... , - ты должен оросить своим семенем моё лоно!
У Саввы совсем не было времени размышлять, а зачем он должен это делать, а главное, а зачем это нужно матери? Он только крепче сжал древко своего копья и, склонившись, направил следующие извержения, уже не такие обильные и мощные прямо на материнское лоно. И смотрел, как мутные кисельные крупные капли опадают на её бутон, обильно заливая нежные лепестки материнского лона.
Опустошённый, оглушённый испытанными только что чувствами, а самое главное, наконец-то, умиротворённый, он молча смотрел, как мама медленно провела языком по губам, слизывая капли его семени. И Савва даже моргнул от неожиданности. Ну да, он не ошибся, а мама медленно облизала губы ещё раз.
Повинуясь странному порыву внутри себя, Савва отпустил свой член и неуверенно протянул руку к её лицу. Мама c лёгким прищуром наблюдала за ним. А Савва медленно провёл рукой по её подбородку, собирая на пальцы крупные сгустки своего семени и поднёс пальцы к её приоткрытым губам, предлагая матери это несуразное (ведь не дожжен как-то сын угощать мать своим семенем) угощение... И... это было невероятно... Но мама распахнув рот, шумно облизнула его пальцы, насадившись на них губами, языком тщательно слизывая с них его семя. И ещё дважды, едва не трогаясь умом от лицезрения этого святотатственного действа, Савва собирал семя с её щёк и со лба и оба раза мама не отказывалась от угощения с его пальцев.
Потом она улыбнулась ему, легко и просто. Как обычно улыбалась ему после игры всей семьёй в карты или кости. Так обыкновенно, как будто её волосы, грудь, её бёдра и лоно сейчас не были покрыты его семенем и она не ела семя с его пальцев всего лишь несколько мгновений назад.
- Твоё семя коснулось женского лона и женских губ, - проговорила мать с чувством исполненного долга, - думаю, по всем канонам это должно означать, что ты больше не девственник. .
- Мама... - простонал Савва, отчего вмиг расстроившись рассуждениями матери, - господи, это что всё только из-за моей невинности?
Он без сил опустился ряжом с ней на лавку.
Мама с искренним удивлением покосилась на него:
- Ну, да... А ты думал для чего?
Савва только разочарованно покачал головой в ответ.
- Ты думаешь, этого недостаточно? - с сомнением в голосе спросила она, - думаешь, так мы не проведём ИХ?
Савва только пожал плечами.
- Провели, мам, провели... Ты даже меня провела... Поверь. .
- Хм... - она задумалась, потом тяжело вздохнула.
- Ладно, сейчас, отцу отравлю весточку с голубем. Надо всё ему сказать. Ему и решать, стало быть. Сторожа всего в дне пути отсюда. Думаю, к вечеру, ответ придёт. .
- Мам, что ты снова задумала?
Она снова вздохнула:
