Глава 2: Приготовления
«Прекрасно!», воскликнула профессор Слэйтер, и я заметила выражение облегчения на её лице. Она была также напряжена как я, когда вещала менторским тоном, но я заметила это только сейчас когда она расслабилась. Она достала папку из ящика стола, и толкнула её ко мне. «Тут контракт, прочти его. Там содержатся твои обязанности и то, что ты получишь взамен в конце исследования».
Я открыла папку и начала читать. Контракт был очень простой. Я должна оставаться голой и на территории кампуса с настоящего момента и до окончания финальных экзаменов семестра, точная дата 16 мая. Я могу носить только обувь для защиты ступней и минимальное количество украшений, только кольца и серьги. И еще ожерелье со встроенным микрофоном, которое должна заряжать каждую ночь, когда я сплю. Мне запрещено носить любую одежду, рюкзак, сумку через плечо с лямкой шире 2 см. Я посмотрела на мою сумочку, которую взяла только потому что на платье нет карманов, и прикидывала какой ширины её ремешок. Там также было разрешение на публикацию фото и видео со мной в научных целях связанных с проектом, и у меня похолодело в животе, когда я подумала, сколько фото меня будет сделано за эти два месяца. У всех есть смартфоны, и в каждом есть хорошая камера.
«Мы бы хотели запретить тебя фотографировать», сказала профессор, «Но в наше время это практически невозможно».
«Я знаю», сказала я и вернулась к чтению. После успешого окончания проекта, моё временное отчисление отменяется, и вычеркивается запись о проступке в личном деле, как и сказала профессор. Стипендия сохраняется, страдает только средняя оценка. Я также получу автоматом оценку А за курс социологии 4950, чтобы несколько компенсировать низкую оценку за курс профессора Финфрока. Также я освобождаюсь от двух дополнительных спецкурсов. Но, в конце контракта было и наказание, если я буду поймана в одежде любого рода до окончания контракта, он аннулируется.
«Я совсем ничего не могу носить?», спросила я профессора.
«Правильно. Мы изучаем длительные социальные отношения принятия или отвержения обнаженной персоны. Эта персона должна быть постоянно обнаженной для этого. На самом деле, я рекомендую упаковать всю одежду и отдать её на хранение сюда на факультет. Это необязательно. И ты можешь прервать участие в проекте в любой момент. Но если одежды не будет в твоей комнате, и она будет храниться здесь, это поможет, чтобы любое решение было принято осознанно и просчитано, а не под влиянием момента».
Я хотела немедленно отклонить предложение, и даже начала говорить. Но потом подумала о своем обычном утре, я никогда не бываю полностью проснувшейся, пока не спущусь в кафе для кофе и завтрака. Я легко могла себе представить, что оденусь автоматически и нарушу контракт, даже не осознавая этого. И наверное будет хорошо если не будет искушения. Я не имела понятия насколько трудно будет ходить голой везде, но я могла представить себе, что желание прикрыться может перевесить все разумные аргументы.
«Хорошо», сказала я, и подумала что это прозвучала слишком покорно. Я осознала, что буду голой в мире одетых людей, в мире где одежда обозначает статус и власть. Как я могла не быть покорной?
«Прекрасно. Я попрошу одного из ассистентов встретить тебя в общежитии чтобы забрать её».
«Ассистента», спросила я, думая о ассистенте коменданта общежития, ответственного за этаж. Мой ассистент была старшекурсница факультета теологии Стейси. Она была очень религиозной и относилась очень серьезно к тому чтобы любой мужчина на этаже был с сопровождением и покинул этаж в 22-00. Я представила что она скажет увидев меня голой вне моей комнаты.
«Ассистенты проекта», сказала профессор, «У меня команда из шести ассистентов. Они будут сменяться, сопровождая тебя, снимая видео, и будет следить чтобы записывался звук с микрофона. Скрытно конечно. Скрытые камеры будут спрятаны у них на одежде. Они также будут выполнять роль твоих телохранителей, если на тебя нападут».
«Это хорошо. Буду знать», пробормотала я продолжая читать.
«Вопросы?», спросила профессор, когда я дочитала последнюю страницу.
«Рюкзаки», сказала я «Как я буду носить свои вещи?»
Профессор улыбнулась и расстегнула спортивную сумку на столе. «Я думаю тебе понравится», сказала она, доставая серый холщевый мешок с лямкой шнурком – биндл, популярный у хиппи, открыв его оны вынула планшет Киндл. «Тут все учебники, включая дополнительную литературу», сказала она и отложила планшет, «Он останется у тебя по окончании проекта, тут карманы для телефона, ключей, и ручек с карандашами. И бумага для записей. Копия контракта. И несколько полотенец для того чтобы сидеть на них». Она достала тонкую черную ткань из кармана и развернула её, она была небольшой, «Для соблюдения, санитарии, ты понимаешь. Это входит в этикет нудистов, сидеть на полотенце. Просто кладешь его туда, куда собираешься сесть, где угодно».
Профессор положила планшет в биндл и застегнула его. «Тут карман для полотенца, которым ты сейчас пользуешься», она сложила полотенце и положила его в карман.
Она положила мешок на стол, и я посмотрела на контракт. Вид и разговоры про полотенца и что я буду на них сидеть, сделали меня еще более обеспокоенной тем, что следующие два месяца я проведу полностью голой. Конечно, это наверное шутка. Эксперимент в том что профессор может заставить сделать студента. Когда я подпишу контракт и начну раздеваться она остановит меня и скажет что это первоапрельская шутка. Это моя последняя надежда.
«Еще вопросы», спросила она.
Я покачала головой, взяла ручку, и подписала свою сторону контракта. Профессор Слэйтер улыбнулась и подписала свою сторону. Убрала контракт в папку, а папку в стол.
«Теперь когда мы закончили с бумажной волокитой», сказала она, «Давай начнем».
Она вынула из спортивной сумки коричневый шнурок с большой песочно цвета бусиной. Я видела застежку на шнурке. «Это ожерелье. Это такое же, как носят на шоу «Голые и испуганные», про которое я тебе говорила. В бусине - микрофон».
Она повернула бусину и показала мне обратную сторону. «Здесь разъем микро-USB. Ты должна заряжать его каждую ночь», она достала зарядное устройство, показала мне, и положила его в мешок. «Давай, примерь».
Я взяла ожерелье и одела его. Маленький шарик уютно лежал в ложбинке над грудной костью.
«Отлично!», воскликнула профессор, вставая и переходя на мою сторону стола. «У нас есть несколько сандалий для тебя», сказала она, вынимая их из сумки, «Ты можешь ходить босиком, но бетонные дорожки бывают слишком горячими».
«Да», сказала я. Сейчас только середина марта, но температура держится выше 30 градусов.
Профессор забросила сандалии в сумку и подвинула её мне. Она встала прямо надо мной, так что я тоже толкнула стул и встала рядом с ней.
«Соседний кабинет професора Кливленда свободен, он в отпуске этот семестр. Ты можешь переодеться там, если тебе нужна приватность», профессор показала налево.
«Переодеться?», сказала я.
«Раздеться, наверное, более верное слово», усмехнулась профессор. Она взяла меня за локоть, и проводила меня к двери своего кабинета, прихватив спортивную сумку. «Разве это не волнующе?»
Слово, которое чуть не вырвалось у меня, было совсем неприличным, но я не сказала ничего.
Я выглянула и посмотрела на ресепшен, и увидела группу студентов стоящих вокруг стола секретаря. Она говорила с одним из них, высоким парнем со светлыми каштановыми волосами, её щечки покраснели, и она хлопала ресницами глядя на него. В любое другое время, я бы отметила, насколько он хорош, но сейчас я шла будто на собственные похороны. Во что я угодила?
Профессор отдала мне сумку и показала кабинет. Она посмотрела на меня и видимо увидела страх в моих глазах.
«Не спеши», сказала она, «Сегодня самый трудный день, потом будет проще. Тебе может быть даже понравится. Я бы хотела сделать это сама. Просто сложи свои вещи в сумку и принеси её ко мне в кабинет, когда будешь готова».
Я вымученно улыбнулась, и она закрыла дверь. Как только она это сделала, я упала на один из стульев для посетителей и попыталась сдержать слезы. Я вспомнила как первый раз приехала в университет, на ознакомительном туре нам рассказали что обучается пятнадцать тысяч студентов. Сложно было представить, сколько еще нужно добавить на преподавателей и другой персонал. И все пятнадцать тысяч плюс, скоро будут иметь свободный визуальный доступ к моему обнаженному телу. Я понимала я подписала контракт, но как я могу сделать это? Я должна была просто встать и выйти, расстаться с университетом и не оглядываться назад. Такова единственная альтернатива. Но потом мне придется объяснять родителям, как я списала работу, по глупости, думая, что профессор не заметит сходства с работой Аманды. Я помню, что думала, что имея столько студентов, он просто не читает все работы.
Всего два месяца, сказала я себе. Как только они закончатся я смогу, ускорить обучение, записаться на летний семестр и закончить раньше. Лишние три спецкурса по контракту очень помогут. Я решила, что никто не будет общаться с девушкой, которая бегала голышом два месяца. Но это не имело значения. Я не буду нуждаться в личной жизни после этого. Я пойду прямо к защите диплома, и выпущусь из колледжа и поступлю на юридический факультет профильного университета. Я смогу сделать это. Это всего два месяца.
Я сняла туфли. Сандалии были в сумке. Я их вынула и положила на пол перед собой, а потом положила свои туфли без каблука в сумку. Сделав глубокий вдох, встала, и расстегнула молнию платья, и позволила ему упасть на пол. Оставшись только в лифчике и трусиках, я шагнула из него, подняла и как могла аккуратно сложила. Я положила его в сумку поверх туфелек. Сделав еще один глубокий вдох, я спустила бретельки лифчика, пока мои груди не оголились. Повернула бра, так что застежки оказались впереди, расстегнула их, и бросила бра в сумку. Холодный воздух из кондиционера чувствовался возбуждающе на моих сосках. Я посмотрела на них, и увидела насколько они напряглись. Я пыталась сказать телу прекратить. Это не должно меня возбуждать. Я спустила трусики и шагнула из них, присела чтобы поднять их, положила их в сумку и закрыла её. Когда я встала, я поняла, что стою совершенно голая, в кабинете профессора, которого даже никогда не встречала. Это было странно и немного озорно. Кроме ночного купания голышом, единственные места где я была голой до этого были раздевалки и ванные комнаты. Я огляделась в кабинете который был вдвое меньше, чем у профессора Слэйтер. Там были семейные фото на стене за столом профессора, и я подумала, что бы он сказал обо мне, увидев меня сейчас.
