— Не бойся милый, я с тобой. — Марьяна обняла меня свободной рукой и прижала к себе, смотря в мои глаза ласковым словно материнским взглядом.
Хотя девушка была старше всего лишь на два года, но в ней таилась какая-то скрытая женская сила и мудрость взрослой женщины.
Она прожила тяжёлую жизнь в отличии от меня выросшего в тепличных условиях не знавшего голода и войны. Марьяна с детства познала тяжёлый труд на ферме в сталинском колхозе, где работали голодные от зари и до зари за кусок хлеба.
Ещё школьницей она помогала матери доить коров, а когда пришла война, взяла в руки оружие и ушла в лес к партизанам.
Удивительно, но прикосновение тёплой материнской ладони девушки к моему телу успокоило меня. И в ответ я положил руку на чёрный волшебный треугольник волос внизу живота Марьяны, и тоже ласково погладил на нём волосики.
— Ой Кость не надо, не заводи меня. Из всех наших мужиков мне только с тобой приятно. И вообще боец Нечаев. Смотри лучше за дорогой, игрушки кончились. Проморгаешь бандитов и можешь получить пулю в лоб, и тогда даже я не смогу тебе помочь. — голос у Марьяны вмиг стал строгим и злым, она убрала мою ладонь со своего чёрного лобка и легла на живот подставив под утренние лучи восходящего в тумане солнца свою нежную девичью спину и молочного цвета ягодицы.
Какая она красивая, и как же нам повезло, что Марьяна оказалась в телеге у немцев на мосту и упала с неё при взрыве гранат. Подумал я искоса рассматривая партизанку со спины. И смотря на дорогу в сторону леса где из тумана вот вот должна выехать тачанка с бандитами.
Лёжа на животе, я сжимал в руке эсэсовский вальтер и зачем то пальцем поглаживал череп с костями и свастикой выбитый на его рукоятке. Вероятно это талисман оружия, судя по тому, что человеческий череп на рукоятке пистолета был отполирован до блеска. В отличии других частей гравировки которой богато украшен именной вальтер.
Может пятьдесят четыре года назад в войну немец эсэсовец которому раньше принадлежал пистолет, так же как и я сейчас, лежал в засаде в ожидании партизан. И тоже пальцем поглаживал череп на рукоятке своего вальтера прося у него удачи в бою.
Но я поглаживая череп с костями на рукоятке пистолета, ещё и посматривал в сторону деревни. Где в эти утренние часы на церковной колокольне возможно стоял призрак полицая. Несколько раз мы видели его на ней рано утром, и сейчас он должен быть там. Ведь в его владения вторглись чужаки и " Плетнёвский призрак" как хозяин деревни и окрестностей. Обязан не допустить их проникновения в село, или помочь нам поймать атаманшу Марусю и её двоих соратников.
Они как и он, были противниками советской власти, и им можно было жить в Плетнёвке. Тем более, что нам втроём после ухода Ивана будет тяжело хоронить погибших полицаев на острове. Неизвестно сколько вообще их там было? А если каждого хоронить по православному обряду, то хоть и скелету но был положен гроб и могила вырытая как для обычного покойника два метра в глубину и два в длину.
А втроём мы только шестнадцать скелетов из блиндажа будем хоронить все лето не считая погибших по всему острову. Да и Михалыч был не в счёт, он мог хорошо гробы мастерить и кресты, а с его пузом могилы не вырыть. Витёк мой брат, был жутким лодырем и с ним вдвоём похоронить всех павших полицаев на острове было нереально.
То, ли дело если к нам добавятся два молодых парня из тачанки. Вчетвером мы бы гораздо быстрее похоронили бойцов отряда Козина, чем вдвоём. Подумал я, глядя то на соблазнительную голую жопу атаманши Марьяны, то на деревню.
И хотя я с одной стороны и крыл Марину мысленно последними словами. За её предложение взять в плен налетчицу Марусю и её двух бойцов. Которые могли оказать вооруженное сопротивление при задержании. И даже убить или ранить кого-то из нас.
Но так же я понимал, что моя мать была права, нам действительно нужны были лишние мужики в отряде. Да и новая свежая пизда не помешала бы, мне хотелось попробовать ещё много разных женщин. Хотя я понимал, что " золотых" пизд не бывает. И самая лучшая писька на свете, это у моей мамы Марины. Но все же было бы по кайфу засадить этой Марусе из Гуляй -Поля.
Ведь она не простая женщина которая тупо раздвигает свои ляжки перед мужчиной. Нет, Маруся дикая кошка, горячая, злоебучая и познавшая вкус крови. Таких боевых баб у нас в России можно по пальцам пересчитать. Но это были медсестры воевавшие в " горячих точках" в Афгане и в Чечне. Они были отважные женщины, но не сексуальные и атаманш среди них не было.
— Едет, едет, слышите колёса по дороге гремят? — воскликнула лежащая в засаде с Мариной немка лётчица.
Своими звериным слухом она услышала вдали стук колёс тачанки с бандитами. Хотя мы не слышали ничего, а немка слышала.
Возможно обостренное обоняние и зрение, не раз спасало Ханну в воздушных боях на Восточном фронте когда она на своём " мессершмитте" выжимая газ до предела неслась к земле уходя от советских истребителей. А потом заходила им в хвост, и расстреливала из авиационных пушек и пулемётов.
А может белокурая гауптман своим острым зрением выискивала на земле колонны беженцев. И "косила" их пулемётными очередями на бреющем полёте? Кто знает чем она вообще занималась на фронте? Ведь девушка по доброй воле состояла в нацисткой партии. Об этом свидетельствовали документы найденные у неё в летном планшете.
Это сейчас она " перековалась" и по её словам не верит больше Гитлеру. Но раньше то верила и добровольно пошла воевать на Восточный фронт. В любом случае мне никогда не узнать кем была на самом деле белокурая валькирия Ханна Браун. Сегодня мы пойдём на болото в старый блиндаж, и там немка навсегда исчезнет в прошлом.
— Точно едут, колёса стучат и лошади ржут. — теперь уже Марьяна, а вслед за ней и я, услышали приближающийся стук колёс по дороге и лошадиное ржание.
И через несколько секунд из тумана скрывающего лес на бугре и дорогу выскочила тройка вороных лошадей запряжённых в тачанку.Уже основательно рассвело и нам было отчётливо виден возница управлявший лошадьми, молодой парень в тельняшке с винтовкой за плечами. Он с гиканьем гнал лошадей по дороге к реке лупя их по спинами длинной плетью. Казалось, что тачанка управляемая безбашенным матросом, налетит на бревно лежавшее перед ней на дороге. И лошади поломают себе ноги.
А это не входило в планы Марьяны. Она хотела почувствовать себя настоящей атаманшей и чтобы я её возил на тачанке времён Гражданской войны. И я чётко услышал как щелкнул предохранитель её " шмайссера".
Партизанка приготовилась дать очередь, чтобы остановить лошадей. Как они сами остановились метров в десяти от бревна. Матрос управлявший тачанкой вовремя заметил преграду на пути и натянул вожжи на себя. Лошади захрипели и встали на дыбы, а из их губ растянутых железными удилами брызгала пена смешанная с кровью. Возница увидев перед собой бревно, резко натянул поводья и порвал вороным края губ.
В машине при резком экстренном торможении стираются тормозные колодки. А у лошадей рвутся края губ из за сильно натянутых железных удил которые вставлены им каждой в рот. И сейчас лошади хрипели, ржали, брызгая вокруг себя кровавой пеной, и косили на своего хозяина матроса в тельняшке, злыми глазами.
Это были настоящие, чистокровные вороные. Я таких лошадей и не видел. Обычно у нас пастухи стергли колхозный скот, на пегих невзрачных лошадках, с толстыми задами и большим крупом. А три лошади запряжённых в тачанку, были словно из сказки. Чёрные как смоль и красивые телом, все они кобылы, с красными от злости глазами.
— Что за дела Петро? Я чуть не захлебнулась. — зло крикнула вознице сидевшая сзади девушка одетая в белогвардейскую офицерскую форму, она вероятно пила из бутылки вино на ходу и при резком торможении поперхнулась.
— Да бревно какое-то на дороге лежит. Чуть лошадям ноги не поломал, будь оно неладно. — ответил своей начальнице возница, все ещё сидя на козлах спереди тачанки.
— Так давай убери его, что расселся? А ты Юрко помоги ему, нечего меня лапать. Вернёмся в Елисаветград, там и отдохнём. — приказала соратникам атаманша Маруся, нетерпеливо похлопывая нагайкой по своим начищенным до блеска офицерским хромовым сапогам.
— Ловлю на слове Маруся, а то в прошлый раз ты мне так и не дала. С Махно сучка закрутилась пока я с ребятами " красных" под Николаевкой лупил. — не злобно огрызнулся парень в чёрной казачьей черкеске, который сидел рядом со своей строгой атаманшей и очевидно был её любовником.
Он легко спрыгнул с тачанки на землю на сильных молодых ногах, и пришёл на помощь к вознице который безуспешно с винтовкой за спиной, пытался сдвинуть бревно с дороги.
— Не поддается зараза. Маруся не хуя сидеть словно цаца. Давай помогай нам если не хочешь чтобы нас тут на лоскуты "красные" или "беляки" порезали. — крикнул девушке сидевшей в тачанке и пьющей вино из бутылки парень в казачей черкеске.
Он в отличии от Петро матроса в тельняшке её не боялся, и мог покрыть отборным матом, свою любовницу и атаманшу в одном лице.
— Ну блядь, без меня никуда. Что вы за мужики такие, если бабу на помощь зовёте? Вернёмся в Елисаветград, прикажу хлопцам нагайками вас на центральной площади выпороть. — ответила своему бойфренду Маруся, с неохотой слезая с тачанки на землю. И по лицу воинственной девушки было непонятно, шутит она или говорит всерьёз?
Все это время мы лежали в засаде наблюдая за бандитами которые в пару метров от нас, пытались сдвинуть втроём бревно с дороги. Марина с Ханной сейчас оказались позади тачанки и без выстрела Марьяны не высовывались из своего укрытия. А партизанка сотни раз сидевшая в засадах и бравшая в плен фашистов, не спешила нападать на троих бандитов, ждала когда они полностью раслабяться.
