— Ооойй, аааайййй. — завыла Ханна, кончая от ласк моего языка которым я уверено теребил её небольшой клиторок вверху вагины.
Гауптман кончила, обильно наспускав мне в рот сока и женских выделений. И оттолкнула мою голову от своего лобка.
— Я ещё, ещё хочу милый. Костя, Костя, выеби меня, или я сейчас умру.— заскулила немка, клиториальный оргазм не принёс ей долгожданной разрядки, и девушке необходим был глубокий вагинальный оргазм от члена.
Что я ей и предоставил, благодаря маленьким рыбкам хуй у меня не просто стоял колом, а прямо залубенел и стал " каменным" обкусанный мальками. Вот это пожалуй будет лучше способ для восстановления, чем немецкие шоколадки для танкистов от которых можно стать наркоманом. Подумал я вылазя из воды, и с ходу вгоняя член в пизду на лобке у молодой гауптманши.
— Oooooh, ahhhh, Costa, so gut, gut, gut.
( - Ооооо, ааааа, Коста, так хорошо, гут, гут....). — залепетала по немецки Ханна, забыв от наслаждения русский язык.
А я ебал молодую немку встояка, стоя по колено в речке Плетнёвке. Держал гауптманшу двумя руками за её немецкую попочку. И вгонял ей член до яиц во влагалище, чем вызывал у девушки бурю положительных эмоций.
Моя мать Марина ушла от нас из реки на берег где её уже вовсю дрючили Витёк с Иваном в два смычка. Мой старший брат засаживал Марине в жопу, а Иван полицай из прошлого лежал на траве и его оседлала сверху моя любвеобильная мама, прекрасная атаманша Мариша. Оксана сосалась со Светой в " позе 69 ", одновременно с воем вылизывая друг у дружки пизды. И только старый алкаш Михалыч сидел у костра один, и ел " панцершоколадки". Из женщин он любил только Марину, и сейчас ждал когда она освободиться от двух членов снующих в её дырках.
— Поплыли к мосту любимый. — позвала меня Ханна, после того как мы с ней сладко кончили, ебясь стоя по пояс в воде. И девушка предложила мне поплавать по ночной реке освещаемой лишь узкой полосой лунного света.
— Да, да, любимая поплыли. — ответил я немке, лёг на спину поплыл с ней по реке к мосту.
Мы плыли вместе с Ханной лёжа на спинах и гребя руками по тихой и спокойной речке Плетнёвке, а над нами расстилалось звездное небо. Огромное ночное небо полное звёзд, и одно на двоих.
— Костя, я не хочу выходить из воды. Река такая тёплая и меня рыбки в письку шекочат. — сказала мне Ханна, когда мы с ней приплыли по реке вверх к мосту.
Действительно, вода в реке была тёплой как парное молоко. А выходить из воды на тёмный ночной берег где нас могла бы поджидать опасность, совсем не хотелось. Тем более, что речные рыбки, вовсю обрабатывали своими маленькими ртами наши половые органы. Ханне по её словам щекотали влагалище, а мне покусывали залупу и яйца. И было обалденно кайфово лежать в тёплой воде у берега на речном песке. И чувствовать как сотни мальков, шекочат в воде твоё тело.
Я было хотел сунуть руку к паху, чтобы поймать одну из рыбок и посмотреть на неё. Но передумал боясь спугнуть маленьких тружениц. Которые снова своими безболезнеными укусами поднимали мне член получше чем первитин в немецких шоколадках. И было нереально кайфово, чувствовать лёжа в воде возле одной из свай моста. Как сотни мальков ткаются своими носами мне в член и в яйца. Да и Ханна определенно ловила удовольствие от действия рыбок у себя на половой щели. Мы с ней легли на бок в воде под мостом, обнялись и слились в блаженном поцелуе. А сотни маленьких рыбёшек в это время трудились над нашими половыми органами.
— Нет Костя, я сама хочу. — Ханна не дала мне на неё лечь и устроилась сверху, влагалище у немки было на лобке и девушка не села мне на член как обычно садяться женщины на мужчине в позе " наездницы".
Нет Ханна просто легла на меня сверху в воде, направила рукой мой член в свою щелку. И стала ерзать лёжа на мне. Словно сама ебя, касаясь своими сисечками с крупными сосками, моей груди.
Это было так замечательно чувствовать свой член у немки в пизде. И то, что она лёжа трахалась со мной. Что я буквально терял сознание от сладости секса в реке, с молодой летчицей " Люфтваффе ". Да ещё и рыбки " подливали масла" в огонь. Теперь они покусывали своими ртами соски у меня на груди. И терпеть эту сладкую муку, не хватало ни каких сил. Я стараясь дольше продержаться и кончил только тогда, когда застонала Ханна. Немка быстро, быстро, заерзала лёжа на мне, и замерла поймав вагинальный оргазм. И мне пришлось " догоняться" вслед за ней самому. Я схватил гауптманшу за жопу руками, и работая тазом, испытал просто дичайщий оргазм. И кончая под Ханной, я поймал себя на мысли что мне нравится когда женщина сама лёжа ерзает на моём члене сверху.
— Тебе хорошо было милый? — спросила Ханна, отвалившись от меня в бок в воде и ложась рядом на песчаное дно реки под старым мостом.
Ответить я не успел по тому, что по мосту наверху шла лошадь запряжённая в телегу. Был слышен её храп, стук ободьев деревянных колёс по настилу моста. И голоса на немецком языке. Кто-то ехал на лошади запряженной в телегу с той стороны реки по мосту глубокой ночью и разговаривал на немецком языке. У меня честно по телу прошли мурашки от страха. А Ханна прижалась ко мне не менее напуганная. Мне не видно было ни лошади ни таинственных немцев сидевших в телеге. Но я явственно учуял запах немецких сигарет " Ecstien." Тех самых которые курил полицай из прошлого Иван.
По мосту ехали на лошади двое судя по разговору, и курили сигареты времён войны. Но откуда немцы в Плетнёвке подумал я и обомлел от страха по тому, что лошадь остановилась прямо над нами. И было слышно как у сидящих в телеге немцев, щелкнул затвор оружия. Лязг был характерный как у затвора " шмайссера". Я сам передергивал немецкий автомат несколько раз, когда мы были в прошлом. И хорошо знал издаваемый звук металла об металл, который ни с чем не спутать. Таинственные немцы были прямо над нами, и если они нас заметят то однозначно застрелят. Не зря же кто-то из них передернул затвор автомата готовя его к стрельбе. Хотя если это призраки, то по идее они не должны убивать живых людей. Подумал я, и вдруг с ужасом понял. Что в этой аномальной зоне в близи Плетнёвки. Существуют временные сдвиги не только в старом блиндаже на острове, но и возможно ещё где-то. И таинственные немцы ехавшие по мосту на лошади, настоящие. Они каким-то образом попали из прошлого в наше время.
— Halt, russisches Schwein, Partisanen
(- Стой, русская свинья, партизан.....) — вдруг раздался сверху истошный вопль.
И в ту же секунду в воду возле нас упала бутылка, а ночную тишину пронзила длинная автоматная очередь. Лошадь стоявшая на мосту, захрипела, взмылась на дыбы ударив копытами по его настилу рванула телегу с немцами с моста, в сторону темнеещего на бугре леса. И нам с Ханной даже был слышен стук её копыт по щебню на дороге и грохот деревянных ободьев колёс у телеги. Минут пять мы лежали с немкой под мостом не вылазя из воды, опасаясь возращения таинственных немцев. И вылезли из реки только тогда, когда увидели свет фонаря на берегу, и голос Марины.
— Костя, Ханна, вы где ребята? — звала нас моя мать, освещая фонарем сваи моста под которым мы лежали.
— Да мы здесь мама, только не кричи. И выключи пожалуйста фонарь. — попросил я Марину, подходя к ней с Ханной.
— Ой, вы живы, а мы перепугались до смерти за вас. Когда выстрелы возле моста услышали. — сказала мне мама, и только сейчас я заметил у неё на плече, висящий на ремне автомат.
Марина взяла ещё вечером из дома " шмайссер" на всякий случай. И он сейчас похоже настал. Оружие было нам крайне необходимо для обороны от таинственных ночных гостей.
— Да, немцы мам стреляли. Мы под мостом с Ханной в воде лежали, а они по мосту на лошади в телеге ехали. Потом прямо над нами остановились, курили и разговаривали. И вдруг один из них заорал русские свиньи, партизаны. И шмальнул очередью из автомата, а их потом лошадь в сторону леса понесла. — ответил я матери, и взяв у неё из руки фонарик, посветил им под опоры моста где мы только что прятались с Ханной.
И возле одной из свай, я увидел плавающую квадратной формы бутылку. Она не утонула и не уплыла вниз по течению поскольку возле моста была небольшая круговерть в реке. Да и бутылка была наполовину полной и по этому упав в воду, она не только не пошла ко дну. А плавала в воде как поплавок, вниз дном и кверху горлышком.
— Так это же шнапс, причём свежак. Но он выпущен в сорок втором году, судя по маркировке. — воскликнула удивленная Марина, нюхая содержимое бутылки и светя фонарём на её дно наклонив бутылку набок.
— Да это настоящие немцы были мам. Я хотя их не видел. Но слышал как они разговаривали сидя в телеге на мосту. Запах их сигарет чуял, и один из них затвор автомата передергивал. Только я не разобрал о чём они вели беседу. — сказал я Марине, смотря как за её спиной подходят к мосту остальные из нашей группы, Витёк, Михалыч, Иван и тётя Оксана со Светой.
Мужики были в трусах, а женщины надели купальники услышав выстрелы возле моста.
— Они пьяные сильно были. Одного из них Курт звали, и ехали они в Локоть. Но заблудились и боялись попасть к партизанам. — сказала нам Ханна, ведь она в отличии от меня была настоящей немкой и слышала все о чем говорили её единоверцы на мосту.
— Странно, очень странно. Да и как они вообще попали в наше время из сорок второго года? — удивлённо сказала Марина, светя фонарем под ноги идя с ним на мост, а мы все пошли вслед за нашей атаманшей.
