— Да нет, не Тонька. Она с пулемётом хорошо управляется, а для семейной жизни не годиться. Тонька моя боевая подруга. А невеста у меня местная в Плетнёвке живёт. Прасковья Никитина, дочка кузнеца. Мы с ней свадьбу собирались по осени сыграть. — ответил моей матери Иван, и я заметил как она облегчённо вздохнула узнав, что Тонька которая расстреливает людей из пулемёта, не является его невестой.
— Так Прасковья Никитина, это мать моего отца! — воскликнул удивлённо Михалыч, смотря на своего молодого деда, а Марина глядя на них обоих хлопнула себя ладошкой по лбу словно что-то вспомнив.
— Тогда выходит если Иван не вернётся в прошлое, и не жениться на дочери кузнеца из Плетнёвки. Тогда не родиться отец нашего Михалыча. И самого Толика по логике вещей не должно быть на свете. — сказала Марина, и все уставились на неё открыв рты.
И мать была права. Если Иван не засодит этой Прасковье. То она не родит сына, будущего отца нашего Михалыча. И тогда по идее дяди Толи мужа тёти Оксаны не должно с нами быть, если Иван не вернётся в прошлое? Но два родственника, дед и внук, сидели у костра и разговаривали друг с другом. Получалась полнейшая абракадабра, и все смотрели на нашу атаманшу.
— А я выходит, что умру, если Иван не вернётся в прошлое? — спросил у моей матери побледневший Михалыч.
Старый алкоголик хотел жить. Ведь он можно сказать тут в Плетнёвке обрёл вторую молодость, с помощью " панцершоколадок". Начав по новой ебать женщин. И умирать раньше положенного срока, он никак не хотел.
— Ой не знаю Толик, не знаю. Но Иван и Ханна должны вернуться обратно в прошлое, это факт. Я раньше читала один фантастический роман про " машину времени". Так там было написано, что путешествиники во времени то есть мы с вами. Не имеют право влиять на ход событий. А мы забрав с собой в наше время Ивана и Ханну, как раз на эти события повлияли. И теперь вопрос решён. Завтра мы едим в Брянск, а послезавтра идём в поход на болото к острову. А сейчас гуляем, а то за разговорами уха остынет. — сказала Марина беря бутылку шнапса в руки. И наливая всем по стопке старой немецкой водки.
— За здоровье нашей атаманши! — толкнул тост Иван, вставая с земли с налитой рюмкой в руке.
— Лубо Маруша, лубо. — крикнула Ханна поднимая руку с рюмкой вверх.
— За вас мои дорогие. Я тоже люблю вас всех. — со слезами на глазах сказала Марина, чокаясь с каждым по очереди.
Мы выпили за здоровье нашей ненаглядной атаманши. А потом накинулись на уху из стерляди. И она буквально таяла во рту. Не зря её называют " царской ". Я честно не ел вкуснее рыбы, карп и сом которых жарила раньше мать. Не шли ни в какое сравнение с нежным и необычайно вкусным мясом стерляди.
— После первой и второй. Перерывчик небольшой. — захохатала поддатая Марина, пуская по кругу вторую бутылку шнапса.
Мы сидели ночью на берегу реки у костра, пили немецкую водку времён войны. И закусывали её ухой из стерляди. Ночь была тёплой но безлунной. И только пламя нашего костра, освещало берег реки и часть мрачного леса. И где-то там в глубине леса, на болоте в старом блиндаже. Так же как и мы у костра, сидели призраки бойцов отряда Козина во главе со своим командиром. Пили похищенный у нас в погребе шнапс, при свете керосиновой лампы на потолке блиндажа. И закусывали его шоколадками для немецких танкистов.
