— Хорошо Костя, я рада, что ты на моей стороне. А дальше видно будет. — уклончиво ответила мне Марьяна, беря ящик с водкой в руку.
Мы подняли его с земли и пошли по направлению к церкви, а я про себя подумал, что не променяю своих женщин на Марьяну. Потому, что я уже плотно подсел на групповой секс с разными женщинами и не мог жить только с одной. Какой бы красивой она бы не была.
— А знаешь Костя. Я не верю в призраков и в приведения. И думаю, что твой старший брат со стариком, все выдумали. — неожиданно сказала Марьяна, когда мы уже подходили к церкви.
— А кто же тогда наш дом разгромил и твою одежду с обувью в клочья порвал? Кому это нужно было? Ведь не сам же Витёк с Михалычем подобное учудили? — ответил я Марьяне, справедливо полагая, что лодырь и соня от природы Витёк тут же после нашего отъезда, лёг бы спать и проспал бы до вечера.
Хотя патронов для " шмайссеров" чтобы сделать из нашего дома решето, в подвале было в избытке. Но, ни Витёк, а уж тем более Михалыч, до этого не додумались и не стали бы вытворять подобное. Беглые зеки из соседней колонии и охотники за " цветным " металлом, тоже бы этого не сделали. Да и зачем им устраивать стрельбу из автоматов белым днём, тем самым привлекать к себе внимание. Немцы которые могли появиться тут из временного туннеля. Тоже отпадают, так, как они бы по забирали в доме ценные вещи, а Витька с Михалычем, взяли бы в плен или застрелили на месте. Ведь они бы точно обыскали бы подвал и окрестные дома. Оставались только призраки которые видели сквозь стены и им нужна была только Марьяна. А вот другие люди их не интересовали. По этому они и не пошли в подвал, видя сквозь его стены, что партизанки там нет.
— И вообще тут в Плетнёвке, расположена аномальная зона. По идее в это время, ты должна лежать в полицейской управе в Локте изнасилованная после допроса и с отрезанными грудями. А ты сейчас идёшь со мной, живёшь, ебешься и наслаждаешься жизнью. И всем этим ты обязана моей матери. Неблагодарная ты Марьяна, раз хочешь пойти против Марины, которая спасла тебе жизнь. — сказал с укором я девушке в немецкой форме.
— Уж какая есть, а ты бы помалкивал. А то будешь дрючить бабку старую, а ко мне не подойдешь. — зло сказала Марьяна, останавливаясь и ставя ящик с водкой на землю.
— Да я благодарна твоей маме за своё спасение. Но атаманшей больше ей не быть. Сегодня вечером я с ней разберусь. И вы все присягнете мне на верность. Я не для себя стараюсь, а для вас. Со мной вы не пропадете, ну, а Марина будет моим замом. — уже мягче сказала мне Марьяна, пристально смотря в мои глаза.
И я понял, что молодая двадцатилетняя партизанка из прошлого станет достойной заменой тридцати восьмилетней Марише.
— Только ты её сильно не бей, когда будете драться за право быть нашей атаманшей. — попросил я девушку, зная, что та владеет приёмами карате.
— Постараюсь, но если твоя мама Костя начнёт брыкаться. Врежу ей как следует, а вам не советую встревать в наши с ней разборки. И вообще помалкивай об этом.— опять зло сказала Марьяна, в очередной раз поднимая ящик с водкой с земли, и мы пошли к ней к церкви до которой оставалось метров сто.
— Так, тут ваш призрак живёт? А мне он точно ничего не сделает? — спросила у меня Марьяна, когда мы подошли с ней к церкви, и к колокольне стоящей позади неё.
Безлюдная деревня и мрачноватая старая церковь с колокольней внушили определённый страх, даже такой бесстрашной атеистке, как партизанка Марьяна.
— Да не должен по идее, ты же в немецкой форме. А лучше пой какую-нибудь фашистскую песню когда мы будем подниматься на колокольню. Это должно успокоить призрака. — предложил я Марьяне, и вкратце рассказал ей историю о том, что чекисты после войны повесили на колокольне местного полицая, и что временами он появляется наверху и наводит ужас на деревню и окрестности.
— Wenn die Soldaten
durch die Stadt marschieren,
Öffnen die Mädchen
die Fenster und die Türen...
— ( Если солдаты маршируют по городу. То девчонки им открывают окна и двери...) — запела Марьяна популярную немецкую солдатскую песню, и стала вместе со мной подниматься на колокольню.
— Осторожнее дорогая. Тут нет перил и идти нужно прижимаясь к стене. — говорил я Марьяне, идя с ней по узкой каменной лестнице в колокольню.
— Спасибо милый, я буду осторожна. — поблагодарила меня девушка, поднимаясь вслед за мной по лестнице без перил наверх церковной колокольни.
Я как мужчина и не раз бываший тут наверху нес в руках ящик с водкой, сверху которого лежали две палки копченой колбасы. А Марьяна несла сзади блоки с сигаретами и банки с тушенкой, рассовав их по карманам.
— Вот на этой верёвке его и повесили. А он похоже тут был и совсем недавно. — я показал Марьяне на обрывок полусгнившей верёвки висевшей на перекладине на самом вверху колокольни, и на пустую пачку немецких сигарет " ecstien", которая лежала на кирпичном полу колокольни в углу, рядом с ней валились два окурка и обёртка от " панцершоколадки". Причём на колокольне ещё стоял запах табака, и таинственный курильщик ушёл совсем недавно.
— Ой, Костя, пошли отсюда скорее. Нечистое тут место, гиблое и пахнет смертью. — тревожно воскликнула Марьяна, вытаскивая из карманов банки с тущенкой и ставя их на пол возле ящика с водкой.
Мы поставили в угол колокольни принёсенные для призрака подношения, и можно было бы спускаться и идти домой. Как мне захотелось проделать с Марьяной то, что я делал тут с тётей Оксаной.
— Давай поебемься и пойдём. — предложил я девушке, снимая с себя немецкий солдатский ремень с металлической бляхой на которой было выбито, " Gott mit Uns".
— Рехнулся? Нашёл место для ебли. Спутимься вниз, и еби меня сколько хочешь.— зло сказала мне Марьяна, пытаясь пройти к лестнице.
— Это не моя прихоть, а необходимость дорогая. Без этого мы не узнаем дал нам " Плетнёвский" призрак " зелёный свет" или нет? И он обожает когда у него на колокольне ебут женщин. — нарочно соврал я Марьяне, зная, что призрак не любит женщин.
— Хорошо, но только быстрее кончай. — Марьяна спустила с себя штаны, и нагнулась выставив ко мне белую в синяках жопу.
— Нет, не так дорогая. Снимай штаны совсем и давай со страхом на подоконнике " по офицерски " трахнемся. Поверь, кайф от такой позы обалденный. — предложил я девушке, и она к моей радости согласилась.
— Только крепче держи меня милый. Я ещё пожить хочу и родить от тебя ребёнка. — ответила мне Марьяна, снимая с себя немецкие кованые сапоги, а после них галифе с трусами.
— Марьяночка, любимая моя. Я буду крепко тебя держать дорогая. — ответил я девушке, прижимаясь стояком к её чёрному лобку.
Ноги и ляжки у партизанки, представляли собой один сплошной синяк. Следы от кованных сапог полевых жандармов которые избили её в Захаровке, взяв в плен по наводке местного старосты.
— Да уж постарайся дорогой, не урони меня.— сказала Марьяна, ложа на подоконник колокольни свои галифе, чтобы сесть на них голой жопой.
— Да, милая, да родная, как же хорошо с тобой. — простонал я от кайфа, беря девушку двумя руками за её мягкие молодые ягодицы, одновременно вгоняя член ей в чёрное заросшее влагалище.
Нет, что ни говори, а ебля на высоте со страхом дает в сто раз больший кайф чем обычное порево в кровати. Я ебал Марьяну " по офицерски", крепко держа её ягодицы, и смотрел вниз где дома стоящие напротив церкви, казались игрушечными. До того была высокая эта колокольня.
— Ааа, аааа, оооооййй, так, так, хорошо милый. — стонала Марьяна, крепко, крепко, держа меня за шею руками.
При этом глаза девушки были широко раскрыты. Она их закатывала всякий раз, когда я ей доставал до матки. Но сейчас они раскрылись от ужаса. Марьяна намертво обвила руками мою шею, а ногами сжала мне бедра, и дико завыла кончая от наслаждения и от испуга одновременно. И я понял причину её животного страха. Позади нас стоял призрак полицая, я даже чувствовал спиной его тяжёлый взгляд. И если призрак стоящий позади меня толкнет нас с Марьяной вниз, мы разобъёмся насмерь. Подумал я, изо всех сил удерживая двумя рукам за жопу воющую от неописуемого кайфа партизанку.
— Ты его видела? Он был позади меня? — спросил я у Марьяны, после того как мы с ней чуть ли не кубарем, рискуя сломать себе шеи спустились вниз по лестнице с колокольни на землю. И отойдя от церкви метров на пятьдесят, легли в траву закурив по сигарете.
— Да видела, он позади тебя стоял в чёрной полицейской форме, весь седой, а вместо глаз у него тёмные дыры. — говорила Марьяна, слегка заикаясь от пережитого стресса.
— А выражение лица у призрака полицая какое было? — спросил я у девушки, в желании узнать как воспринял " Плетнёвский " призрак, то, что мы принесли ему на колокольню подношение в виде ящика " шнапса" и сигареты с закуской. И надели на себя немецкую форму.
