На следующий день... не произошло ровным счетом ничего. Олеся сделала вид, что никакой бурной переписки между нами не было: довольно сухо поздоровалась со мной перед первым уроком, избегала прямого взгляда, и вообще, казалось, отстранилась от меня. Возможно, ей было неловко видеть меня лично после того, как мы всю ночь переписывались на тему того, разрешит ли она мне слить сперму на свою грудь. Я тоже думал, что буду смущаться при ней, но почему-то чувствовал себя совершенно нормально - словно ту переписку вели на мы, а наши похотливые двойники.
Как бы то ни было, первые несколько уроков нам действительно было не до самокопания: с самого утра начались тесты и контрольные проверки знаний. В выпускном классе гимназии нас гоняли так, словно итоговые экзамены назначены на завтра. Требовалось максимально сосредоточиться, и мысли о голой Олесе, которая снилась мне этой ночью, на какое-то время улетучились из головы. Олеся тоже была очень собрана, и ни разу на подняла на меня глаза, проверяя, не пялюсь ли я на ее грудь.
Прошло три урока, за окном начала заниматься янтарная северная заря, и темный класс заполнился приятным тягучим светом. Среди одноклассников прошел короткий одобрительный шепот, я повернулся к Олесе, и увидел, что она расслабленно откинулась на спинку стула, щурилась от внезапно показавшегося солнца и чуть улыбалась. Я улыбнулся ей в ответ и в первый раз за день задержал взгляд на ее груди. Сегодня на ней была голубая шелковая рубашка: более просторная, чем белая блузка, которая натягивалась на ее шарах как парус, но все еще не способная полностью скрыть их от внимания. Я откровенно любовался Олесей, она смущенно зарделась и, ничего не сказав, вернулась к работе.
После большой перемены наш класс облегченно вздохнул: из-за простуды математика урок алгебры заменили на урок географии, мало кому интересный предмет, на котором мы обычно занимались чем угодно под монотонный бубнеж учителя.
То, что меня порадовала персонально, так это тот факт, что на географии мы с Олесей сидели за одной партой. И после того, как мы впервые за день обменялись улыбками, я ждал, что девушка исполнит свое обещание “подразнить меня”. Так что зайдя в класс географии после звонка, я направился к своему месту по ближнему проходу, а не по дальнему – именно для того, чтобы проходя мимо Олеси к своему стулу провести тыльном стороной ладони по ее круглой попе, обтянутой тонкой тканью брюк. Олеся, почувствовав мою руку на своей попе как-то странно дернулась, и широко раскрытыми глазами посмотрела на меня. Учительница географии махнула рукой, разрешая нам сесть, и Олеся, придвинувшись ко мне, прошептала:
“Так значит ты серьезно?..”
Я с удивлением смотрел на ее милое личико, с полуоткрытым пухлым ротиком и распахнутыми глазами. Она словно не верила мне.
“Почему ты спрашиваешь?”
“Утром мне стало казаться, что ты просто зло подшутил надо мной”, смущенно произнесла Олеся шепотом и опустил глаза: “Ты ведь знаешь, как я к тебе…”
“Знаю”, - ответил я: “Нет, я вовсе не шутил.”
“Ты правда хочешь меня? Мне сложно в это поверить… Докажи мне!” горячо шептала мне на ухо Олеся.
Вместо ответа я скрестил руки, сделал вид, что склоняюсь над учебником, и мои пальцы дотронулиись до ее груди. Я совсем слегка надавил подушечками пальцев и почувствовал, насколько ее шарик упругий и тугой. Мое дыхание сбилось на хрип, член встал уже со знакомым болезненным ощущением, как будто раздвигая границы обычной эрекции и увеличивая его в размерах. Олеся закатила глаза и придвинулась ко мне на пару сантиметров – так, чтобы мой указательный палец достал до ее соска. Сосок был острый и твердый, как пуговка, и я нежно водил по нему пальцем, вновь ощущая как по раздувшейся головке члена текут одна за одной крупные капли смазки. Так мы и сидели, изо всех сил стараясь дышать ровно, а я аккуратно, не спеша, исследовал пальцами Олесину красивую грудь, запакованную в капроновый лифчик, прикрыв глаза от возбуждения. Олеся опустила левую руку под парту, ее ладонь проскользила по моей ноге и остановилась в паре сантиметров от напряженного члена.
“Оооо…” еле слышно простонала Олеся, коснувшись члена пальцем и почувствовав, как он запульсировал от ее прикосновения. В моей голове взорвались тысячи фейерверков, когда Олеся, учащенно дыша, проводила пальцем по выпирающему из брюк стволу. Яйца заныли и раздулись, вырабатывая сперму в промышленных масштабах.
“Ты и правда меня хочешь!” выдохнула Олеся, но спустя секунду убрала руку от члена. Голос ее стал чуть более серьезным, когда она прошептала: “Но я должна проверить, насколько сильно. Вдруг у тебя также стоит на других девушек, когда ты их трогаешь.”
Я бы и хотел убедить Олесю в том, что кроме нее я никого не трогаю, а настолько сильного желания я не испытывал никогда в жизни, но, во-первых, шел урок, и откровенно шептаться значило нарваться на замечание учителя. И во-вторых, я не мог от возбуждения даже осмысленно говорить. Все, что я хотел это чувствовать Олесину грудь и ее руку на своем члене. Поэтому я собрался с силами и выдохнул:
“Как ты хочешь это проверить?”
“Я должна увидеть с каким напором ты на меня кончаешь,” смущенно произнесла раскрасневшаяся Олеся: “Тогда я буду знать, насколько сильно ты меня хочешь. Мне это важно…”
Я согласно кивнул, чувствуя как внутри у меня все горит от предвкушения того, что Олеся увидит мою мощную эякуляцию. Если бы я хотел, я бы мог кончить прямо сейчас, забрызгав боксеры и брюки – я был абсолютно уверен, что сейчас в моих яйцах закипает еще больше спермы, чем вчера, ведь я всю ночь мучился от эрекции, обмениваясь смс-ками с Олесей.
“Только при условии, что ты дашь мне трогать свою грудь, пока я буду изливаться”, прохрипел я, глядя Олесе в глаза. Она стыдливо заморгала и, отведя взгляд, коротко кивнула. Я продолжал водить пальцами по ее вставшей груди, с каждой секундой ощущая как напор кипящей спермы подступает к критической отметке.
“Больше не могу терпеть, Олеся”, простонал я: “Выйди за мной через несколько минут.”
Я с усилием оторвал пальцы от Олесиного шара с торчащим соском, поднял руку и отпросился в туалет. Учительница, не глядя на меня, согласно кивнула, и я почти бегом вышел из класса, стараясь полами пиджака прикрыть торчащий кол. В коридоре я отдышадся, утер испарину со лба, отошел от дверей класса и стал ждать, пока выйдет Олеся. Она покинула класс через несколько минут, но эти минуты показались мне неделями: я изо всех сил напрягался, чтобы случайно не начал эякулировать, и это было настолько сложно, что я скрипел зубами от усилий.
Олеся, закрыв за собой дверь, посмотрела на меня: немного неуверенно и опасливо. Ее грудь, обтянутая шелком, вздымалась от возбуждения, и я, снова загипнотизированный невероятной красотой ее упругих шаров, замер на секунду. Олеся приблизилась ко мне.
“Ты все еще хочешь?” пробормотала она.
“Идем,” только и смог сказать я и поспешил на третий этаж, где в правом крыле в это время никого не должно было быть. Коридор был пуст. Я в каком-то исступлении завел Олесю на площадку под пожарную лестницу, и, больше не в силах владеть собой, положил обе ладони на ее круглую грудь, сжал, и испустил громкий стон. Олеся вторила мне. Она, тихо всхлипывая и постанывая, невпопад говорила:
“Ооо… Как ты меня трогаешь! У тебя так сильно стоит… Неужели ты действительно так сильно хочешь мое тело? Я так ждала когда ты захочешь меня, милый… Но я не поверю, пока не увижу, как сильно ты на меня кончаешь… Убеди же меня, милый!”
Я расстегнул пояс, спустил брюки вместе с боксерами, и мой раздувшийся до каких-то неприличных размеров член задрожал от напряжения. Увитый толстыми венами ствол часто-часто пульсировал, опухшая головка была вся мокрая, и с члена продолжала течь струйка смазки. Олесины глаза широко распахнулись, когда она увидела это.
“Как только ты возьмешь его в свою ладошку, я начну кончать, и ты увидишь, как на самом деле я хочу тебя, Олеся” сказал я.
Олеся немного помедлила, потом поднесла ладонь к члену, и в следующий миг обхватила горячий ствол. Больше мне ничего не требовалось.
Эта эякуляция была похожа на извержение вулкана. Сначала член неистово задрожал в Олесиной ручке, часто-часто закапал капелью спермы, и потом начал выстреливать длинными мощными струями настолько далеко вперед, что сперма ударяла в стену и рассыпалась мелкими брызгами, некоторые из которых попали Олесе на брюки и туфли. Девять раз член выплескивал тугие струи, бьющие в стену, потом напор упал, и из головки просто потекло на пол. Сперма разливалась на полу лужицей, а я все это время держал Олесю за круглые сиськи, сильно сжав их и испуская едва сдерживаемые стоны и рыки. Последние сокращения члена, последние тяжелые капли с гулким стуком ударились о кафель, подняв небольшой фонтанчик в луже спермы, и я, отпустив Олесину грудь, схватился за поручень лестницы, чтобы не упасть.
Олеся между тем пребывала в шоковом состоянии.
"Господи... Я даже подумать не могла, что так сильно! Ты кончаешь так, словно в тебе просто целая прорва семени! Неужели это все из-за меня?"
"Поверь, Олеся," заплетающимся языком произнес я: "Это из-за тебя."
Олеся отступила на шаг от забрызганной семенем стены.
"Нужно вытереть, чтобы не попасться," с сожалением сказала она.
Мы сбегали в туалет и убрали сперму комьями туалетной бумаги. Во время этого процесса Олеся выглядела очень довольной, а я все гадал, что еще она замышляет. И только вернувшись обратно на урок, за минуту до звонка она наклонилась ко мне и сказала: "Послезавтра я хочу, чтобы ты извергся на мое тело, милый..."
