Но коварные кровать и шкаф зажали несчастную жертву в ловушке, а полное тело с каждым рывком, с каждой безуспешной попыткой встать, предательски теряло последние силы.
- Пуст-и-и-и-и!!!: - отчаянно, но почему-то полушепотом, кричала Марьсеменна. - Пусти-и-и-и!!!
Женщина все пыталась обернуться и увидеть своего врага, но это никак не получалось, и ужас неизвестности подстегивал ее волю к сопротивлению. Дело стремительно заходило в тупик. Надо было решаться.
- Марьсеменна: - Данька сам не узнал свой одышливый, хриплый от натуги голос.
- Данилко?! - изумилась нянька, замирая. - Данилко: ты???
- Я, Марьсеменна: - признался мальчишка, еще сильнее вжимаясь в нянькино тело.
- Пус-с-с-ти меня, малой! - из последних сил, отчаянно рванулась женщина, впрочем, безуспешно. - Ты чего задумал?!
- Ебаться хочу, Марьсеменна, сил нет! - зачастил Даня. - Постойте так, а? А я быстро-быстро!
Уговаривая няньку, Даня не терял времени, ужом корчась на широком заду, пристраивая писюн к вожделенному отверстию. Ничего толком не выходило, но от всей этой возни женщина сильно взмокла и Данина опухшая головка беспорядочно барахталась в скользких складках.
- Да как же это? - причитала нянька растерянно. - Я ж старая совсем: Грязная я: Куда ж такому кутенку-то со мной-то:
- : я быстренько вы и не заметите ничего: а за это я: я: для вас: все! Все сделаю! Постойте тихонько: и все...
- О-ссподи!!! Да где ж такое видано-то, ойссподи: богородице: дево: - в ответ, задыхаясь, затянула Марьсеменна, и Даня, восприняв это как знак согласия, не теряя ни секунды, отпустил ее живот, протолкнул руку к писюну, подправил его и в три толчка протиснул в узкую теплую щель.
- О-о-х ты-жжжж ёба ма-а-ать: - подавилась своей молитвой нянька и, уже сотрясаясь по Данькиными ударами, вдруг заговорила с каким-то крайним изумлением. - Оххх: тыжж. . , ох тыжжж... здоровый-то: охх, рвет-то ка-а-а-к: Данилко: Данилко-о-о: тише: тиш-ш-ш-е, малой: о-ссподи: у-у-х: о-ссподи: прости меня... о-ссподи... прости!
А Данька почти ничего не слышал. Крепко схватив нянькину жопу за уши, он гонял свой ликующий от счастья писюн в беззащитной, податливой, вязкой, попердывающей бабьей требухе, наполняясь восторженным предчувствием скорого финала.
Женское тело ходило упругими волнами, благодарно принимая ретивого ебаря, где нужно растягивалось, когда нужно - сжималось, готовясь высосать его досуха. Сама Марьсеменна, пережив первый мутноватый оргазм, давно не контролировала свою жадную плоть, и только обреченно пыхтела, уткнувшись лбом в пол, предоставив ей самой заботиться о себе.
Раздухорившись не на шутку, Даня сходу проскочил нужный момент, раздосадованно, совсем по-мужицки, крякнул, и, отдуваясь, зашел на новый круг, чувствуя, как пульсирует в очередном оргазме истерзанная им вагина.
... Это произошло совсем неожиданно - он еще не успел как следует набрать новый темп, но вдруг запнулся, и вытянувшись струной, с тихим ужасом почувствовал, что извергается в женщину частыми, болезненными плевками.
Неужели!?
Преодолевая наваливающуюся слабость, Даня со стоном отвалился от тихо рыдающей где-то внизу няньки и в изумлении заморгал: вслед за розовой, медленно опадающей колбаской его писюна, из алой щели выдавилась и вязко закапала на пол белесая жижица. Так и есть! Сегодня он впервые кончил спермой. Ничего более странного и волнующего не было в Даниной жизни. Он опустился на пол и, привалившись плечом к кровати, недоверчиво трогал дрожащими пальцами сопливящуюся его собственной малофьей щель.
- В меня: спустил? - глухо всхлипнула Марьсеменна.
- Угу. - кивнул безразличный ко всему Даня, слизывая с пальца слегка горчащую каплю.
Они помолчали.
Женщина сдавленно вздохнула, неуклюже заворочалась, поднимаясь, осмотрела себя и, громко шмыгнув носом, зажала ладонью сочащуюся безволосую манду. Мокрая ночнушка облепила ее объемные, грушевидные сиськи, коричнивеющие огромными сосками, круглый и не такой уж и большой живот и широченные обильные бедра. Марьсеменна, близоруко щурясь, зашарила рукой по тумбочке, нащупала очки, надела их, виновато пряча от Дани взгляд, неловко перешагнула через его ноги и бочком выскользнула из комнаты.
"Куда это она?" - лениво подумал Даня, но, услышав плеск воды из душа, расположенного дверь в дверь с нянькиной комнатой, подумал, что было бы неплохо опробовать нянькин зад.
Определенно!
( (Даниил:
Не, не так было! Первый раз я кончал еще насухую. Это уже под утро, когда тетя Маша наконец-то дала в жопу, я ей вдул жидкого! Как же она тогда орала! Пипец! Хорошо, в доме никого не было! Да! Впервые тогда кончил малофьей! Правда, там совсем мало было. Но клево! А вот когда у нее уже конкретно текло из пизды - так это где-то через месяц: меня тетя Мила на радостях так накачала всякими микстурами, что я мог с одного раза всю теть Машину жопу обкончать и ни одного сухого места не оставить! И щас могу!) )
ДИНА
Борис предупредительно открыл тяжелую дверь, и Дина вышла из лимузина, проигнорировав его услужливо подставленную руку. Ступни немного ныли от целого дня, проведенного на каблуках, но в душе ее царил мир. Хороший сегодня был день!
Два контракта, причем полностью на ее условиях! Она просто раздавила, выебала, высушила и растерла в порошок этих петухов из "Форварда". Готовиться надо к переговорам, умники!
Она вспомнила, с какой мордой входил в ее кабинет Шалый (вот жеж бог шельму метит - такую говорящую фамилию отвалил чуваку от щедрот) , мол баба, щас мы ее так и сяк. А выползал, падло, как собачонка побитая. Так-то!
Вот такая жизнь Дине нравилась - держать всех за яйца, ломать под себя, добиваться результата, и никаких соплей! И кончать, кончать, кончать: С самого начала, как только Дина осознала возможность отодвинуть мужа от управления бизнесом, она, казалось, находилась в состоянии какого-то непрерывного, мутноватого, но отчетливого сексуального возбуждения.
Дина и не предполагала, что власть и секс это практически синонимы! И теперь, отчитывая секретаршу, ломая конкурентов, обламывая партнеров по бизнесу, Дина заходилась в удушливом чаду острой похоти и только чудом удерживалась от того, чтобы не кончить прямо тут, на глазах у этих ничтожеств. Зато выпроводив их, она немедленно скрещивала особым образом ляжки и тряслась в коротких, злых оргазмах. Сначала она даже не сразу поняла, что это такое. Почему именно в моменты триумфа ее воли так сладко пульсирует ее влагалище, пачкая белье остро пахнущими выделениями, почему пустеет и наполняется звоном голова, почему она с животным восторгом задыхается от душных спазмов в груди? Никогда раньше она не испытывала такого. Дина в панике бросилась к своему гинекологу Илье Михайловичу, и тот, выслушав ее, с усмешечкой сказал:
- Поздравляю, мадам! Вы-таки вступили в элитный клуб заядлых фетишистов! Вот уж никак не ожидал! Да еще и с таким знатным фетишем - жесткий фемдом! Отменно, отменно...
Конечно, это было мучительно, и крайне неудобно со всех точек зрения: нужно было заботиться о белье, о собственном запахе, наконец стараться в эти секунды не орать на людей с тем остервенением, которое рвалось, казалось, из самого низа живота, сметая на пути все преграды Дининого разума. Ее же из-за всего этого реально считали сумасшедшей стервой! Но теперь, распробовав блаженства фетишиста, обладающего своим фетишем, Дина никогда бы не отказалась от него! Никогда! К тому же, иметь репутацию безумной стервы - это крайне хорошо для бизнеса.
Не случайно сегодня ее группа - номер один в сегменте и по оборотам, и по прибыли. А ведь не прошло еще и полугода, как она перехватила у мужа контроль над разваливающимся, заложенным-перезаложенным бизнесом.
Воспоминания о муже неприятно царапнули где-то внутри. Она мотнула головой - нет, все сделано правильно. Он как был тряпкой, так и остался! Подумать только: поменять свободу на лысенькую пизденку! Идиот.
Хотя, надо признаться, Дина не оставил ему выбора. Никакого!
Это был ее стиль - если бить, то насмерть, если бороться, то побеждать чистой победой, без всяких "но"! И это была идеально спланированная, кристально логичная, безжалостная и, в то же время, вдохновенная операция!
Дина бросила плащ на руки горничной и поднялась на второй этаж. Сегодня ей хочется покоя и воспоминаний. Она это заслужила!
