Олежку одним рывком вздёрнули на ноги, локти ему оттянули и заломили назад так, чтобы "браслеты" наручников побольнее вдавились в запястья. Марина взяла его под правый локоть обоими руками, а Вероника - с другой стороны одной рукой, и вдвоём девушки нагнули Олежку и повисли на нём, крепко держа. Пинками с обеих сторон заставили расставить пошире ноги. Вероника сделала широкий мах, далеко отводя плечо назад, и со свистом прошлась лозой по голой, подёргивающейся Олежкиной попе. Он завопил надсаженным охрипшим голосом, застучал ногами по земле и завилял попой. Девки повисли ещё сильнее, пригибая его, наручники врезались, причиняя неимоверную боль. Следующий взмах. Отчетливый щелчок, брызнули капельки крови. Олежка зашёлся и почти сразу ж поперхнулся воплем из-за уже надсаженного горла.

- Как твой голосок хорош, как же сладко ты поешь!... Какая музыка звучииит!... И пляшешь как отлично, хоть на фестиваль!... - приговаривала Вероника, с сильными протяжками и с захлёстами выкладывая на Олежкину попу обжигающие как огонь удары с длинными кровавыми просечками, резко, с кряком, выдыхая во время каждого нахлёста. Она уже взялась за третий прут взамен полностью измочалившихся. - Восемь!... Спой, соловушка, спой ещё!... Десять!... А теперь я тебя немножечко огорчу! За то, что ты нафыркал и накашлял на меня моим "дождиком", я хочу от себя, лично от себя добавить тебе ещё столько же! - она потёрла у себя в промежности, и когда по ней разошлись волны сладостной дрожи, опять со свистом взмахнула лозой. - Чтобы запомнилось так же, как сейчас по жопе запечаталось!

Лера с Женькой, стоя позади, переговаривались меж собой.

- Меня прямо до глубины заводит, как он крутит и виляет своими булочками! Это так сексуально, особенно когда появляется свежая полоска! Так бы сразу после этого наказания подошла да наладила его в попку! - говорила Лера.

- Да у нас все мысли сходятся! - и Женька потёрла у себя в середине щёлки.

- Попочка пухленькая, аккуратная! Для меня это такая радость, ну прямо праздник, постегать похлеще по этой попошке! Тем более и свиснуть треба покрепче, чтоб пронимало до последней жилки! Так бы и стегала по ней постоянно, хоть... Да хоть всю жизнь!
Женька едва не повалилась наземь со смеху.

- Ну да, нам-то удовольствие, а если спросить у него, как ему это нравится?

- Надо будет непременно у него об этом спросить! И разрешения всякий раз испрашивать тоже! - Леру согнуло от хохота.

В это время Вероника, собрав все силы, последний раз стеганула Олежку так, что на том месте, где проходит складка между ягодицами и бёдрам, вспухла толстая, с палец, сочащаяся кровью полоса, а Олежка зашёлся в долгом протяжном вопле. Девчонки ослабили хватку, наблюдая как он приплясывает с какими-то вычурными телодвижениями бёдрами и попой.

- Прервитесь ненадолго! Марин, подожди его драть! Что-то нам захотелось ему впендюрить! Есть у вас такое желание тоже? Я сейчас за страпиками! - крикнула подругам Лера.

- Неплохая идея! - отозвались почти хором Марина с Вероникой. - А то я - продолжала Марина - уже хотела сделать тут... Кое-что! Потом сами всё увидите! Потерпеть с полчасика или чуть побольше смогу!

Прежде чем вставить в себя двухсторонний страпон, Лера, усиливая прижим во время движения вверх, несколько раз прошлась вверх-вниз своим пушистым лобком по пылающим словно огнём Олежкиным ягодицам; Марина с Вероникой продолжали его крепко держать в том же, как и во время порки, положении. А Лера стала делать круговые движения, а затем натираться лобком и клитором вдоль щели между ягодицами, обильно орошая Олежке попу своими соками. Доведя себя до какой-то "точки кипения", спешно укрепила страпон, болтавшийся у неё на ногах чуть выше колен, обхватила Олежку, чуточку присела под него, и быстро вошла в его попу, а вернее, больно засадила со всех сил. Уже взведённая, возбуждённая до крайности, она кончила так быстро, что похоже и сама не поняла сразу, что же произошло. Прижимаясь подбородком к его спине, девушка с хриплым рычанием делала вращения головой, вертела тазом, соки струились по её ногам...

После чего в Олежкину попу едва ль не с разбегу влипла Женька...

Девки были настолько возбуждены, что получали оргазм и кончали в считанные минуты. Особенно действовало на них когда они то больно лапали и мяли пальцами его отстроченные розгами ягодицы, то проводили и поглаживали по ним ладонями, осязая высокие бугры рубцов, весь этот "рельеф", что успела наложить Олежке на попу Вероника.

Марина, как она выразилась, "залупила" ему в последнюю очередь, как сама того и хотела. Когда она сняла страпон, держащие Олежку Вероника и Женька по её указанию швырнули его на землю вниз лицом, а Марина, широко расставив ноги, встала аккурат над его попой. Слегка присела и наклонилась. Девки, сразу поняв её замысел, разошлись хохотом, едва не садясь на землю от смеха.

Лежащий навзничь Олежка вдруг почувствовал, как на его ягодицы полилась тонкая но сильная струя теплой, почти горячей жидкости. И эта струя стала гулять по обоим сторонам его попы, полилась в щель в её середине, оросила всю площадь. И через несколько секунд он почуял всё усиливающееся жжение, словно поливали чем-то вроде рассола, которым накануне обтёрли его выхлестанную розгами попу. Скосив глаза, Олежка заметил ноги госпожи, и сразу ж понял, что она пописала ему на попу.

Олежку вздёрнули за волосы и за ошейник - "Вставай, обоссанный!", опять девчонки повисли у него на руках, мучительно их выворачивая, сгибая его. Теперь Марина с лозой встала слева.

Короткий быстрый звенящий свист. Острая боль как от калёного железа заставила Олежку заиграть попой и закричать, совершенно срывая горло. По диагонали его ягодиц пролегла, мгновенно раздувшись, багровая полоса. Марина дождалась, когда он прекратит притаптывать ногами, едва не падая, и стеганула поперёк попы, крест-накрест, косым крестом. Погладила Олежку прутом по дёргающейся попе, и стала раскладывать удары косой сеткой, иногда проходя по коже сверху вниз, словно срезая пласт, и тогда несколько прежних рубцов сразу начинали кровоточить. А по окончании порки непонятно почему, по примеру Вероники, добавила ему "от себя" ещё пять ударов.

- Не плачь, малыш! - рассмеялась она Олежке в ухо, видя как он вздрогнул и всхлипнул при таком известии. - Хорошая порка только на пользу, вон какие здоровые и крепкие были наши пращуры! Драли их с малолетства и всю жизнь, сначала родители, потом баре или паны!

Изнывающий от боли Олежка вторично был уложен на землю. Теперь уже Лера, встав над ним, начала писать ему на попу, и он сразу понял, что она и будет его сечь. А после неё шла Женька... Неужели, перепугался Олежка, обе они, или кто-то из них, добавит ему и "от себя"?

Женька, будучи в паре с Лерой, с такой силой оттянула назад его локоть, что "браслеты" наручников вонзились только что не ломая кость руки, сворачивая сустав. И тут же свежий, только что принесённый из сарая прут врезался Олежке в кожу, поверх одного из свежих рубцов...

Сейчас Олежкины страхи оказались напрасны, Лера всыпала причитающиеся ему десять розог безо всякой собственной добавки. Разумеется, он снова был уложен на живот, Женька также обильно описала его попу - "Между прочим, это дезинфицирует и способствует заживлению, не бойся, капризуля!", и принялась за наказание.

Присвиснула лоза. От первого же удара капельки мочи с его попы разлетелись облачком мельчайших брызг. Олежку скорчило, затрясло, он попытался взбрыкнуть ногами, но девчонки повисли на нём, так что он едва сумел устоять. Следующий посвист, и он опять бешено "заиграл попкой", или "заиграл телом", как до этого подшучивали девки. А Женька с каким-то злым весельем нахлёстывала широкими замахами, во всю силу, с оттяжкой, кладя крест-накрест широкие толстые рубцы. Олежка приплясывал, играя телом, что необычайно веселило девок.

- Как мы хорошо оказывается умеем танцевать! Предадимся же во власть Терпсихоры! - посмеивалась Лера, в шутку делая движения в такт ему.

- "Мне танцевать с тобой так трудно и легко, ты близко так, и в то же время далеко..."! - гнусаво навывыла Женька Олежке в ухо, нанося хлёсткие, остро обжигающие удары. При этом девки позволяли ему несколько поворачиваться, даже направляя так, как им было интереснее, чтобы его движения напоминали некий неуклюжий танец. Марина покатывалась со смеху.

- Классический вальс! Не хватает только музыкального сопровождения по нотам самого Штрауса!

- Зато какая красивая музыка лозы! - сказала Вероника, мастурбирующая казалось в такт вжиканьям розги.

- "Можно ли научить танцевать бегемота"? Ответ видим, налицо - "Можно!". Если грамотно приложить лозу или кнут! - смеялась Марина.

- "Кружится, кружится белый танец мой..."! - подпевала Лера, подтягивая Олежку вкруговую во время очередных его вскидок.

- Десять! - сосчитала Женька. - Но! Я считаю, что твоё поведение было чересчур отвратительным, и потому лично от себя добавлю тебе ещё пять ударов!

Олежка взвыл. Его попа просто стонала, ему казалось, сядь на неё хоть муха, и это будет такая боль, от которой он потеряет сознание.

- Ты что-то хотел сказать? - слащаво и ласково спросила у него Женька, потеревшись лицом об его щёку. - Я не слышала ответа на вопрос госпожи!

- Нн...ннет... Ннн... нничего... - с ужасом промычал Олежка, похолодев внутри от одной мысли, что госпожи узреют ещё одну вину как повод для дополнительной расправы.

- То-то же! - Женька взялись за него покрепче, и свистящий прут рассек Олежке попу...

По окончанию порки он по знаку Вероники был уложен на землю. Та, не желая отставать от подруг, также встала над ним - "Сделаем пинь-пинь-пинь!", но у неё получилось выдавить ему на попу лишь короткую слабую струйку очень тёмной, коричнево-оранжевой остро пахнущей мочи.

Лера взяла прут и прошлась Олежке наискось попы так, что этот прут сломался. Олежка подскочил с пронзительным визгом, перекатился на спину, но коснувшись земли попой, с громким стоном вернулся на живот.