И тут же, но уже с другой стороны, совсем низко, со свистящим рёвом прошли две пары истребителей, одна за другой. Там - у пилотов задание, которое они обязаны выполнить, на том они и сконцентрированы, всеми мыслями и телом... Глянув вслед исчезающим вдалеке самолётам, Олежка готов был броситься лицом в землю с тоскливым рыдающим воем, плакать, кричать, колотиться оземь.
Вернувшаяся Марина что-то негромко сказала Лизе, и получив в ответ согласный кивок, затем подошла к Олежке. Пихнула его пяткой в попу.
- Чего уставился в небеса? Никак решил боженьке помолиться? Может думаешь, что он на часок превратит тебя в птичку, чтобы ты сумел улететь? Не превратит! Это только мы можем что-то там превратить, например превратить твою непослушную задницу в сплошной фарш! - Марина грубо расхохоталась и ещё раз треснула Олежку ногой.
С захлестнувшим его тошнотворным волнением он снова бросил взгляд на приготовленный для него кнут. Опять сжалось внутри, от низа живота и до горла, тело покрылось испариной.
Одуряющий запах жареного мяса, пропитанного ароматными приправами просто кружил голову у голодного Олежки. Он не успевал сглатывать слюну, обильно заполняющую рот, глаза сами поворачивались, взгляд тянулся к источнику ароматов. Отвлечься, "закрыться" от столь притягивающих вкусных запахов получалось с трудом.
А снаружи, из-за забора, доносились звуки окружающего мира. Где-то жужжала то ли мотокоса, то ли бензопила, издалека доносился смех, весёлые вскрики, слышались чёткие глухие хлопки, как по волейбольному мячу. За этим забором текла своя жизнь. Люди отдыхали, радовались, играли, работали, готовили вкусную еду. Жили своей жизнью. Кто-то веселился, кто-то может и грустил, волновался. Ходят куда захотят, купаться или на рыбалку, копаются в огороде, уезжают и приезжают. Кого интересовало, что происходит за чьей-то высокой глухой оградой? Судя по доносящимся звукам, соседи здесь живут не слишком далеко. Но разве кто-то обратил внимание на истошные Олежкины вопли, столь часто и уже не один день подряд несущиеся из-за этого забора? Не слышать не могли. Кто вступился? Вмешался ли, начал ли кто-то стучать в ворота - "- Что здесь происходит?", сообщил ли куда-то, чтобы разобрались полномочные органы? Уж всякому "тормозу" давно должно стать ясно, что здесь творятся какие-то нехорошие, может и преступные дела. Никому нет дела... И опять от взрывающей изнутри тоски Олежка уже готов был завопить, заколотиться в истерике, с воем воздевая вверх глаза. Но только всхлипнул, заныл через нос, обвёл взглядом окаймляющий участок забор, и повернувшись так, чтобы быть менее заметным для девчонок, опёрся на локти и закрыл скованными руками лицо. Слёзы хлынули мгновенно, рекой. Уже не думая ни о чём, он только вздрагивал худенькими плечиками, и не пытаясь сдержать рвущихся рыданий. Будь уж что будет!
Но к счастью, в данную минуту девкам было не до него. Лиза сняла вторую порцию шашлыков и захлопала в ладоши.
- Девочки-и! Всё готово! Первая часть уже приостыла, можно есть! И за то время так же остынет и новая часть! Ну, где будем расстилать достархан? Здесь, на травке, или в беседке на столе?
Вожделенно и смачно потягивая носами, девки приблизились.
- Оо-ой...хх-х-хо-о... Запах-то! Умираю! - сглатывая обильную слюну, сказала Женька, проводя ладонями вдоль живота. - Конечно лучше на столе! Интересно было б и на траве, по-восточному, но здесь неровно, не устроит бутылка с пивом, опрокинется стакан.
Вероника, присмотревшись к пылающему мангалу, вдруг как-то странно всхохотнула.
- Ты чего? - обернулась к ней Лера.
- Да не, просто думка одна шевельнулась. Неплохо будет, если вот его - она дёрнула затылком взад, в сторону находящегося за спиной Олежки - посадить бы верхом на этот мангал! Тут тебе сразу - и два жареных стейка, и пара печёных яиц, и сосиска гриль! - Вероника расхохоталась.
Но подруги не поддержали такой "инициативы". Кто-то из девчонок отвернулись, кто-то поморщились. Только Лиза как-то напряглась, часто переводя взгляд то на Веронику, то на пылающие угли. Казалось, она готова в ту же секунду броситься и врезать Веронике, схватить её, засунуть мордой в мангал. Но тут же глубоко вздохнув, подняла на неё глаза.
- Если тебе не сложно, принеси пожалуйста достархан. Ну, скатерть, из моего пакета. Там увидишь свёрток.
- Я всё равно сейчас за пивом, так что захвачу, - обернулась готовая уже идти Марина.
- Значит ты будешь нашим достарханджи! - сказала со смехом Лиза.
- Достарханджи? Что это такое?
- Расстилатель достархана, скатерти. У шахов, халифов был такой специальный придворный, вельможа. Хранитель и расстилатель достархана. Обязан был оберегать скатерть правителя, чтобы его враги не смогли б обрызгать её ядом. Расстелив достархан, он должен был на глазах у владыки провести по нему ладонью, и потом облизать её.
- Ого! Надеюсь, мне не понадобится совершать сейчас этот ритуал? - Марина со смехом отправилась к лестнице.
- Да! - вдруг, как споткнувшись, резко остановилась Лера. - Сейчас надо будет принести углетушилку, совок, освободить мангал от углей, и отнести это всё поближе к компостным ящикам. Или унести весь мангал туда, и там пересыпать угли. Ника, займи делом эту косорукую размазню, а то он что-то чересчур разнюнился и раскис, наверняка от великого безделья, вот-вот весь сойдёт в слёзы и утечёт в песок!
- Надо было сказать Марине... Жаль, я не подумла и унесла плётку обратно в дом! Сейчас сбегаю за погонялкой! - она умчалась по лестнице.
Лиза отозвала Леру в сторонку.
- Я не хочу устраивать скандалов, да ещё в присутствии раба, которому нельзя подавать никаких надежд, и тем более в таком виде, словно за него заступаются. Но мне это самой отвратительно слушать... Одним словом, намекни Веронике, чтобы она прекратила говорить такие гадости, вроде посажения кого-то живьём на огонь, и всё такое прочее, совершенно немыслимое, из практики древних палачей или гестапо. Меня тошнит от этих мерзостей! Не дай бог сорвусь, и так ей врублю, что она не один раз перекувырнётся пока будет лететь! Потом зубов не соберёт!
- Ну что ты, не надо! Не надо здесь побоищ между нами! Конечно я скажу ей, чтобы не распускала язык! Как говорится, "молчи, может и за умную сойдёшь". Да, примерно так и скажу.
- Так и нужно. У неё явное психическое расстройство, ну или хотя бы отклонение. А услышь такие речи любой психиатр, она б тут же, не прошло бы и часу, очутилась бы у ликарни, под замком. Как представляющая опасность для окружающих. Можешь ей и это добавить.
- Ну да, тоже...
- Даже если она лишь выкорячивается и обезьянствует, это уже говорит о её скрытых внутренних наклонностях, да и ещё раз повторюсь, противно слушать! Нормальный человек не станет даже просто болтать подобного!
В это время Вероника бегом, едва не спотыкаясь и перескакивая через две ступеньки, сбежала по лестнице. Подлетела к ещё всхлипывающему Олежке, и не успев остановиться, с ходу во весь мах опоясал его плетью. Тот, ничего ещё не понимая, скорее от неожиданности подскочил с пронзительным взвизгом, поднял совершенно мокрое лицо, перепуганно озираясь и глядя на госпожей затравленными глазами.
- Да, госпожа Вероника?
- Подымайся, плакса! Довольно землю рассолом поливать! Всё здесь превратишь в солончак! Раскис тут в слякоть, как куча говна под дождём! Истеричка! Бери мангал, и отнеси его за дом, поставишь где скажут! Да смотри не урони, не рассыпь по дороге угли, руками будешь собирать! - плётка ещё дважды прошлась ему по спине. - Живо поворачивайся!
- Что за горе? Почему наша Таня так горько плачет? Что? Уронила в речку мячик? Ой, беда-то какая! Ну не плачь! Куплю калач! Не реви, куплю три! - Женька со смехом стала гладить Олежку по волосам.
- Чего ему не хватает? Мы за ним следим, учим, воспитываем, а ему всё чего-то не так! Даже плачет! - хлопнула себе по бёдрам Марина.
- Не плачет, а капризничает! Сейчас прекратит! - Вероника вытянула его плетью. - Видите, как сразу пропали горючие слёзки? А теперь немножечко поработай!
Ему отомкнули "браслет" на одной руке - ключи от наручников то одна, то другая из девок сегодня носили на шее. Взять этот короб за раскалённое чуть не докрасна днище разумеется было нельзя. Олежка попытался взяться за две ножки, расположенные по диагонали, у самого их низа, но они, вставленные в проушины, оказались столь ненадёжными, что в любой момент могли выскочить, и тяжёлый ящик с раскалёнными углями полетел бы наземь. Чего уж там! Его было опасно просто держать таким образом на весу, а здесь ещё заставят нести бегом! Он тут же поставил его обратно, сжимаясь от предчувствия, как сейчас начнёт гулять по нему плётка.
Но Вероника не успела и замахнуться, как из дома появилась Марина, нёсшая в обоих руках две бутылки с пивом, два высоких узких стеклянных стакана, и небольшой свёрток под мышкой. Девки заспешили к беседке, впереди Лиза торжественно несла блюдо с шашлыками, аккуратно разделёнными на первую, уже подостывшую порцию, и последнюю, ещё пузырящуюся кипящим жиром. Стоящий на коленях Олежка стал лихорадочно обдумывать, каким образом можно взять этот мангал чтобы не обжечься и не уронить его.
Зашедшая в беседку Марина, поставив бутылки и стаканы на одну из скамеек, развернула свёрток. Лиза выжидающе, с улыбкой, посматривала на подруг. И как только скатерть раскрылась, поражённые девки даже открыли рты. Шёлковая, бордовая, с причудливыми восточными узорами, обшитая по краям толстой золотой нитью, с золотыми кистями, она словно сошла с картины, изображающей пир восточной знати. Марина одним взмахом набросила на стол этот "достархан", оправила со всех сторон, и затем уже в шутку прогладила по ней рукой, и этой же ладонью провела себе по губам. Засмеявшись, Лиза водрузила блюдо посреди стола. Тут же были расставлены бутылки, Марина с Женькой стали с плеском наполнять свои стаканы.
