Марина вновь стеганула, ещё крепче. Олежку опять судорожно заколотило. После совсем недавних Лизиных порок его сильно болевшая попа была особенно восприимчива к ударам. Но девок это заводило ещё более. Через несколько ударов он вдруг ощутил на своём затылке какую-то сырость - сидевшая у него на голове Лера стала намокать, а затем и вовсе, слегка наклонившись вперёд, начала тереться клитором об него, часто перебирая бёдрами. Стоявшая на коленях Женька, не имея такой возможности, чесала себе ладонью по намокшим трусикам. Марина тоже истекала, но так как не могла трогать себя, вымещала это неудобство лютостью ударов, и когда её очередь подходила к концу, Олежка находился в состоянии почти что обморока.
Поэтому Лера не сразу взялась за истязание. Она обильно обрызгала его попу и спину водой, перед этим выждав несколько минут, и только тогда начала отсчитывать удары по его уже совершенно почерневшей попе. Здесь уже наступила очередь Марины мастурбировать об Олежкин затылок; волосы сзади у него совершенно слиплись от выделений, а через полностью промокшие трусы девушки его прямо-таки заливало новыми и новыми порциями её соков. На последних ударах от Леры Олежка потерял сознание. Кое-как его быстро привели в чувство, Лера отсчитала последние три или четыре удара, но Женькина очередь несколько откладывалась - разумеется, девки не желали доводить дело до крайности. Олежке было приказано лежать в той же позе, на всякий случай цепочкой ему связали ноги. Во время его незапланированного "отдыха" кто-то из девчонок куда-то уходили, но примерно через час истязание продолжилось.
Женька отнюдь не собиралась его щадить, наоборот, этот вынужденный перерыв сделал её ещё злее, и для пронизанной болью Олежкиной попы это было просто неимоверное испытание. Порка закончилась уже на грани новой потери сознания.
Несмотря на раннее время после порки его приковали к ножке кровати, однако подстилки не дали, и чтобы не лежать на холодном полу, он был вынужден стоять на коленях, в позе раком. Девки опять ходили куда-то, и Олежка, не зная, остался ли он тут один, сделал попытку приподнять ножку кровати чтобы вытащить под нею наручники - очень хотелось в туалет. Но, как он ни бился, сделать этого не получилось.
На шум вбежала Марина.
- Ты чего затеял? Хочешь вытащить руки? - и плеть-"морковка" несколько раз полоснула по его спине. - Новую порку захотел? Скоро получишь!
- Госпожа Марина, пожалуйста! Я просто очень хочу в туалет! Но умоляю, не бейте меня! Я уже не выдержу!
Пригрозив ему грандиозной поркой на следующий день, она все же отвела его в туалет, постоянно хлеща плетью, но когда гнала его обратно, вернулись остальные госпожи. Через несколько минут Олежка был пущен в дело: разгорячённые недавним истязанием, девки яростно желали получить полное удовольствие. Хватать его за больные места доставляло им ещё больше радости, и потому он был отстрапонен каждой из них по два-три раза, и в разных позах. Затем его оттащили на кухню, швырнули ему одноразовую миску, куда были свалены несколько ложек совершенно холодной картошки, выжаренной с салом, и немного политые остатками борща - то, что они не доели сами в обед.
- Блииин! - произнесла Марина, едва Олежка принялся за "трапезу". - Надо было ему корм покруче посолить! Было бы интересно! Ладно, в следующий раз восполним!
Несмотря на голод, Олежка съел это месиво без аппетита, постоянно ожидая издевательств вроде того, как его заставляли есть горчицу. Но в этот час его хозяйкам было не до таких развлечений - они и так получили своего удовольствия сполна. Ему позволили набрать из унитаза воды в ту же миску, и досыта утолить жажду. А так как, по мнению девчонок, время было ещё раннее, они решили продолжить забавы здесь же, на кухне. Как и в тот раз, ему было приказано лечь на спину на столе и прижать к груди колени. Едва сдерживаясь от стонов - каждое движение отдавалось в жутко болевшей попе - он взобрался и лёг копчиком на самом краю стола. Из-за постоянной боли голова у него соображала медленно и плохо, указания он выполнял с опозданием или невпопад, девки злились, ругались, обзывая его придурком и дебилом, и очень больно стегали его в этом положении пластиковым прутом. Женька одела совсем новый для него, необычайно толстый страпон, заставила его облизать и обсосать его, и с силой погрузила игрушку в Олежкину дырочку. От дикой боли он подпрыгнул, ещё больше насаживаясь на ствол страпона. Женька только этого и ждала. Подхватив его под поясницу, сама в положении стоя, она стала притягивать его к себе, одновременно делая сильные фрикции.
Ничуть не мягче обошлись с ним и остальные подруги. Им явно доставляло удовольствие причинять ему излишнюю боль, крепко сжимая его и без того болевшие ягодицы и постоянно находя причину несколько раз отхлестать по попе пластиковым прутом. Но зато и получали оргазм они очень быстро. И пропустив его на два круга, Олежку ударами пластиковых прутьев и цепочкой погнали обратно в комнату, где велели лечь на кровать. Лера ловко вспрыгнула сверху и села на Олежкино лицо, притягивая его к себе снизу. Не успевшие ещё уйти в другую комнату девки вдруг с удивлением стали разглядывать его член.
- Ты только глянь! Как это мы лишь сейчас заметили! Несколько часов назад был ещё девственником, а здесь - явно в кого-то засунул!
- С кем, кем... Понятно же, это с Лизой! Неужели она спустилась до него?
- Разумеется, сама на него прыгнула! Конечно, это право госпожи, но из-за этого раб должен быть выпорот! Как искупительная жертва! Иначе такое всё же порочит звание госпожи!
Олежка вмиг весь покрылся холодным потом. Он хотел крикнуть что не виноват, хотел упрашивать девок чтоб не били его. Но Лера лишь плотнее прижала его к своей пизде, и впиваясь пальцами в затылок, заставила глубже и сильнее засосать, одновременно шевеля внутри языком.
Но Олежкина паника из-за угрозы поркой явно дало реакцию: осознавая, что начало творится у него внутри, девушка сильно возбудилась, и через несколько минут оргазм, сопровождающийся бурными излияниями, начал трясти её.
Как только Лера слезла с Олежки и он получил возможность что-то сказать, Женька, упреждая его мольбы о пощаде, въехала ему здоровенную пощёчину.
- Заткни свою дырку! Мы и так видим, что ты собрался устроить истерику! - вторая, а следом и ещё пяток пощёчин, ещё более могучих, заставили его смириться. Понятно, что умаливать девчонок, получающих кайф от чьих-то страданий, эти страдания не делать - было равносильно тому, как если упрашивать голодного крокодила отпустить пойманную добычу. Олежка заплакал, но от новых оплеух у него потемнело в глазах.
- Заткнись, нюня! - Марина закинула ногу, садясь на его лицо. - Будешь хныкать, получишь втрое и больше!
Олежке ничего не оставалось, как только послушно исполнять приказания госпожей. И, чтобы заслужить их снисхождение, он с особым тщанием постарался доставить им максимум удовольствия, сперва спереди, а затем, когда они садились на его рот своими попами, то зная уже предпочтения каждой из них, также облизал их анусы в соответствии с капризами той или иной госпожи.
- Сегодня драть его некогда, да уже и незачем. А уж завтра с утра - быть те драну! - рывком за цепочку Лера сбросила Олежку с кровати, и жёстко схватив за подбородок, она врезала ему оглушающую затрещину. - Смотрите, даже не спросил за что и почему! Знает, что будет за такие слова! - и Лера "поправила" его с другой стороны такою ж пощечиной.
Снова ему бросили подстилку, опять приковали к кроватной ножке и оставили одного. Как и в прошлые разы, девки занялись своим лесбийским беснованием. Сон не шёл к Олежке. В ужасе от предстоящей ему порки, он думал лишь о том, чтобы "инструмент" оказался б не слишком изуверским. Перед его глазами вставало, как он снова будет корчиться под ударами бича, тогда как и сейчас его попа представляла собой сплошное чёрное пятно, и любое движение отдавалось там дикой болью. Неожиданно вдруг к нему на ум пришла Лиза, почему-то как вселившая какую-то надежду. Олежка сразу отмёл это как случайно промелькнувшую вздорную мысль, едва не посмеявшись над собой... Сколько ему придётся пробыть в этом плену, какие издевательства выдержать, что было на уме у хозяек - знать было невозможно, да и были ли какие-то планы на сей счёт у самих госпожей? Он лежал и тихо плакал, стараясь только не привлечь их внимание, не рассердить.
Неожиданно началась гроза, да такая, что казалось будто наступает конец света. Небо вокруг буквально полыхало от молний, сверкавших через каждые две-три секунды, раскаты грома глушились следующим ударом, каскады воды с неба готовы были весь город превратить в озеро. Ветер так сотрясал дом, что думалось, ещё чуть-чуть, и он разлетится мелкими кусочками... Но очень скоро это грозовое буйство ушло дальше, дождь, хоть и очень сильный, только ровно шумел. Потянуло холодком, но Олежка, хоть и совершенно голый и не прикрытый ничем, ушёл в забытьё под этот плеск дождевых струй. В уже третью ночь своего ужасного плена...
