- О, неужели так вкусно?
- Я смотрю, ему чрезвычайно понравилось!
- На солёненькое потянуло! Неужели наша девочка "в залёте"?
- Жри до конца! Эт полезно! Лимонная кислота, да ещё и с солью!
- Эх, не догадались, надо было ещё и как следует поперчить!
Плётка со свистом щёлкнула по Олежкиной спине.
- Оглох, или непонятно? Дожирай всё! Разом! - следующий удар заставил его взять миску и в два глотка выпить через край остаток содержимого. И тут у него внутри прошёлся какой-то толчок, от желудка по горлу прошла волна. Олежка едва успел уткнуться лицом в миску, как всё только что съеденное одним духом вывернуло из него, заполнив посудину почти до края. Ещё несколько сильных внутренних толчков, но выташниваться больше было нечему.
К реальности его привели хлёсткие удары плети и цепочки. Лера съездила его вскользь по затылку ладонью. Вероника приподняла ему голову ногой под подбородок. Лицо её выражало какую-то неописуемую радость.
- Ну, быть те драну! - с удовольствием произнесла она, явно только что не потирая руки.
- Его сейчас же надо будет выпороть! - Женька встряхнула Олежку за ошейник.
Плётка снова свиснула по попе Олежке.
- Чего смотришь как какой-то больной бегемот? Бери свою блевотину и неси на кучу к забору! Туда же и кости! И поглубже, поглубже зарой! Шевелись швыдче, свин!
- То-то же я ещё в умывальне слышала, какие-то странные звуки были из кабинки! Похоже, он и там блевал! Я-то думала, это так плещет вода! - вставила Женька.
- Ещё, не ещё, это мы все не знаем. Но учтём. А за это безобразие он будет действительно очень строго наказан! Сейчас уже совершенно поздно, но завтра на ранок по тридцать пять плетей от каждой из нас придётся ему вынести! А следующую порцию наказания за побег он снова получит кнутом! - объявила Лера.
- Тяжко ему придётся, - усмехнулась Женька, проведя пальцами по его нежной, почти как девичьей коже.
- Ничего не поделаешь, все проступки, и в особенности непослушание, должны быть наказаны! - Лера похлопала Олежку по попе. - Ты не слышал, или позабыл приказ? Повторить его плёткой?
Кое-как взяв миски, стараясь не расплескать рвотину, Олежка, подгоняемый плёткой, побежал к компостной куче. На обратном пути его заставили собрать все изломанные розги, ещё валяющиеся на месте недавней порки, и вместе с пустыми мисками отнести их к плите в доме - девки старались тщательно уничтожать все следы своих буйств. Лера, опираясь задом на край стола, улыбалась Олежке и покачивала висящими на пальце наручниками. Она вскользь треснула ладонью по Олежкиной голове.
- Рожу выполосни! И рот прополощи! - коленом под попу она пихнула его к мойке. И после этого, бросив на пол подстилку, Олежку приковали наручниками к ножке стола.
- Утром, если проспишь, порка будет тебе такая, какой ты не сможешь себе и представить даже в кошмарном сне! - Марина стегнула его цепочкой, прежде чем обмотать ею ноги Олежке. После чего девчонки удалились в спальню.
Как всегда после спада напряжения Олежка во всей полноте ощутил грызущую его изнутри боль. От ударов кнута попа болела на всю глубину, словно он долго катился с какой-то очень крутой и длинной каменной лестнице, а сверху, на кожу, было наложено жуткое жжение из-за вспоротых солёными прутьями рубцов. Повозившись, он занял более-менее удобное положение на животе, так чтобы наручники не впивались в запястья, и попытался отрешиться от внешних ощущений, что было очень непросто. Ягодицы жгло, они чесались и горели. И страшней всего было то, что завтра на его измученную попу вновь станут падать жуткие обжигающие удары, тем более с самого утра по нему будет гулять плеть, а через недолгое время и по старым, и по свежим рубцам этот страшный кнут начнёт оставлять свои пылающие отметины... Внутренне дрожа, Олежка простонал сквозь зубы и всхлипнул.
Прошёл час или что-то около того. Ни заснуть, ни провалиться в забытьё он не мог. Состояние сменилось на некую прострацию, когда и жизнь, и он сам для себя ощущался как-то оторванно, параллельно. И вот в этот момент Олежка услышал, как кто-то подошёл к нему и стал разматывать цепочку на ногах. Внутренний жгучий холод резанул как удар внутри вдоль тела от инстинктивного ужаса, и полностью сковал его на несколько секунд. Дыхание оборвалась. Затем Олежка вздрогнул, непроизвольно прянул как сидящий в тесной клетке неожиданно вспугнутый дикий зверёк, когда к этой клетке кто-то подходит. Около него возилась Лера! Что ей нужно уже почти ночью, какие сумасбродные фантазии опять бушуют в голове госпожи? Но крепкий шлепок по попе заставил его замереть.
- Чего задёргался и задышал? - Лера сняла с него наручники, прицепила цепочку, и дёрнула за неё. - А теперь чего застыл? Вставай, неженка! - и она подкрепила требование парой ударов цепочкой.
Даже не думая, куда и зачем его волочит госпожа, Олежка покорно пополз за ней на четвереньках. Пройдя коридор, она открыла дверь в небольшой поперечный коридорчик во всю ширину дома, от которого слева отходил ещё один коридор куда-то дальше, а справа, около тупичка с окном, была дверь. Олежка мельком успел рассмотреть, что напротив этой двери находилась и другая. Но Лера открыла ту, что была прямо по ходу, и пихнула Олежку ногой.
- Чего там возишься и юлишь? Идти куда ведут! - рывком за цепочку она втащила его в помещение, оказавшееся хорошо обставленной спальней, с двумя широченными кроватями и толстыми коврами на полу, между ними и по всему свободному пространству. Зачем его вдруг притащили сюда? Олежка оглядел обстановку. Ему вдруг вспомнились литературные эпизоды, как приводят крепостную девку в опочивальню к барину...
