Крепкая верёвка, больно раздирая уголки рта, опять притянула Олежкин затылок к дощечке. Цепочка приподняла его в полусогнутое состояние. Женька осмотрела его вспухшую, изрисованную толстыми, местами сочащимися кровью рубцами попу. Несколько поморщилась.
- Да уж... Хорошо расписали! Будет надолго наука!
- Как же он, сердешный, выдержит до конца? - ухмыльнулась Вероника.
- А что, ласкать его теперь вполсилы? Тяжело? Разумеется! Так наказание на то и наказание чтобы не быть лёгким! "Надо, Федя! НАДО!" - как говорится! Вот если всё там у него внутри распухнет так, что начнёт лопаться кожа и мясо станет выворачиваться колбасами в эти трещины, тут действительно надо поаккуратнее. Чуть-чуть! А здесь что? Больнее жопе - яснее в башке! - рассмеявшись, Марина взмахнула бичом в воздухе. - Ну, остаётся лишь половина! Эть! - и плеть с треском протянулась по Олежке, заставив его затрястись, забиться и взвыть. На попе и верхней части бёдер, там, где они переходили в низ ягодиц, вздулись толстые, высотой с палец, рубцы...
Ледяная вода полилась на обезумевшего от боли Олежку, потоком потекла по попе и спине, по животу, груди, плечам и горлу. Он вздрогнул и задёргался как от прикосновения раскалённого железа. Наказание длилось менее десяти минут, но для него будто б прошло полжизни. Плохо что-то осознавал, когда ему распутывали рот, и затем он упал на землю затылком после того, как от перекладины отвязали цепочку. Его приподняли за волосы но и на это он почти не среагировал, и после десятка затрещин справа и слева, с угрозами новой порки, ковша воды на лицо внутри у него словно что-то встряхнуло.
- Как раскисла наша кисейная барышня! Довольно играть в полумёртвую старуху, готовь свой сосательный аппарат! - встряхивая Олежку за волосы, Марина въехала ему пощёчину.
- Да он специально притворяется! Видели же, как только над ним нависла тень от плётки, сразу ж начал оживать!
- За такой цирк следует добавить! Это значит, что он считает госпожей полными дурами? Не много ли из себя кочевряжит? - и плеть несколько раз обожгла ему ноги.
Марина махнула Веронике рукой.
- Погоди. Скоро уже нарадуешься! - и она, притянув Олежку ртом к своему возбуждённому клитору, прижала его лицом к лобку.
Как только он глубоко и сильно засосал, от изнемождения даже не чувствуя запаха мочи с "селёдочной", как и у Женьки, отдушкой, девушка выгнулась вперёд, далеко выставив живот, сместила его голову к себе вниз, между ногами, и буквально утопила лицом в вагине. Непрестанно делая движения вперёд и назад, она сама налезала на его далеко высунутый язык, и за волосы толчками натягивала на себя Олежкино лицо. Временами больно впивалась ногтями в его затылок, если язык у него несколько втягивался обратно в рот или слабо напрягался.
Оргазм Марина получила достаточно быстро. Заставила Олежку облизать и проглотить выделения. Перехватила за волосы, и так же как и предшественницы, низко присела и засунула его лицом между ягодицами. Но вначале придерживала на некотором небольшом расстоянии, чтобы он лёгкими касаниями прошлся языком по внутренним поверхностям между ягодиц, по всей впадине вверх и вниз, вокруг и в середине дырочки, и постепенно прижимала его языком к себе. Под конец встряхнула за волосы.
- Чего застыл? Внутрь входи, вовнутрь! Ника, подбодри эту тупую пробку!
Вероника хватанула Олежку плетью по ногам, ещё и ещё раз. Не помня себя, он протолкнул сильно напряжённый язык в хорошо расстрапоненное анальное отверстие Марины. Та завертела попой и насела на его язык так, что тот оказался всунутым к ней в попу на всю длину. Его кончик даже упёрся в массы кала. Госпожа заставила Олежку шевелить языком, несколько вынимать и снова всовывать на полную длину. И под конец "дунула" прямо ему в рот длинной сильной струёй очень зловонных газов. Продержала несколько секунд, и вторично пукнула, с коротким но мощным трескучим звуком.
Дальше всё происходило как и в предыдущий раз: Олежке окатили водой лицо, заставили выполоскать, вымыть язык, каждый раз сглатывая воду, чтобы к следующей госпоже он проникал в щёлку с уже чистым ртом. Затем замотали рот, а голову подтянули выше.
- Видите как легко надрессировать его на "копро" - говорила Вероника, растягивая хвосты плети. - Надо только лишь отодрать почти до потери пульса, и тут можно под угрозой новой такой же порки заставить. И ведь будет кушать как лакомство! Начнёт кривить морду, добавить! Раз, другой, третий, и уже привыкнет! - девушка рассмеялась и развернулась несколько боком - Оой-е! - и она с поворотом и с наскока резко, с сильной оттяжкой, прошлась по Олежкиным ногам и попе так, что он, не взвидя света забился и закачался, дико взвыл.
Вероника растянула порку дольше других. После каждого удара она подходила к корчащемуся Олежке, жамкала его за те места, где только что прошлась плетью, и крепко шлёпнув, вновь со звучным свистом настёгивала, стараясь попасть так, чтобы хоть один хвост прошёлся по предыдущему рубцу. Олежка корчился, раскачивался. Кричать у него не было уже сил, он только глухо мычал сквозь верёвки. И наверное б действительно потерял бы сознание, если б получил хоть на пару ударов больше...
Кроме нескольких ковшей на Олежку с размаху выхлестнули сзади и спереди по ведру холоднющей воды. Размотали рот. Он лишь постанывал, в глазах у него стоял туман и метались тысячи светящихся цветных точек. Но здоровенными пощёчинами его быстро "ввели в соображение", как выразилась Вероника. Снимать же с перекладины его не стали.
- Мало ли вдруг... - продолжала Вероника. - Если не станет слушаться, или начнёт показывать свои нежные благородные вкусы, падать в обморок, затошнит его видите ли, эту барышню-смолянку, - как раз тут же и зададим по второму разу! - Она отвязала с перекладины цепочку и врезала Олежке звонкую затрещину. - Долго будешь глазеть в небеса и качаться как мешок с опилками? Как насчёт того чтобы попить? Хочешь чаю? Открывай пошире рот, накачаю! - под смех подруг она встряхнула его за волосы, приблизила лицом к промежности. - Выкорячиваться собрался? А как ты смотришь на то, чтоб пройтись опять по второму кругу? Видимо твоей шкуре понравилось, когда её целует и гладит плётка?
У Олежки снова всё упало внутри, рвануло и растеклось липким животным страхом. Если он не исполнит всех требований госпожи, его ж засекут возможно и насмерть!
- Да... госпожа Вероника... - еле слышно пролепетал он.
- Ты оглох или потерял соображение? Понятно, что надо сделать? Дырку свою открывай! - девушка треснула его ладонью по голове.
- Может подстегнуть его? - подала голос Женька.
- Нуу! Наконец-то дошло! - рассмеялась Вероника, когда после Женькиных слов Олежка раскрыл рот во всю ширь. - Лови лимонад!
- Мандариновый сок! - присела от смеха Марина.
- Какой это однако хороший включатель соображения! - Женька потрясла плетью и огрела Олежку по попе. - О своих дальнейших обязанностях сообразишь сам, или подогреть? - она рассмеялась, глядя как он взвыл и забился. - На всякий случай, и для порядку! - плеть обожгла ему бёдра.
Вероника села Олежке на раскрытый рот, придерживая его голову под затылок, и туда к нему потекла горячая струя. Он чуть не поперхнулся, и не чувствуя ни запаха, ни вкуса, от ужаса почти не осознавая что с ним происходит, начал судорожно глотать эту тёплую жидкость. Осознавал он только угрозу новой порки, если не исполнит требований госпожи.
- Ну, вот мы и попили! - пописав до конца, Вероника с довольной улыбкой обернулась к подругам. - А ты это чего, отдохнуть захотелось? Высасывай последние капли! Ну, и дальше продолжай, давно тебе известно что! - она шумно и часто задышала когда Олежка прикоснулся языком к набухающему клитору, потрепетал по нему кончиком языка, и затем начал его сосать.
Вероника разошлась не на шутку. После первого оргазма она ещё и ещё несколько раз заставляла Олежку то сосать клитор, то погружать язык в щёлку, вылизывать губки - то легонько касаясь, то во всю силу нажимая языком, то засасывать их, при этом возила его ртом по всей длине щёлки, до самой попы. Пока её не встряхивали разряды нового оргазма. И, получив удовольствие несколько раз, она села Олежке на губы широко раскрытой попой, вжала его лицом между ягодицами. Тот, уже механически, "на автопилоте", обласкал губами и языком её дырочку и около, куда смог коснуться. Повинуясь встряхиваниям за волосы, а затем и нескольким жгучим ударам плети, начал проталкивать язык в анальное отверстие, одновременно работая им. Вероника стала покачиваться, работая попой вверх и вниз - судя по её хорошо расширяющемуся заднему проходу она также любила анальный страпон и фистинг. Наконец по всему телу госпожи пробежали волны судорог - сильные, потом всё слабее и слабее, затем опять усиливающиеся, и она привстала.
- Рот открой! Как только можешь шире! Девочки, кто-нибудь, подскажите ему!
Плеть ожгла Олежке попу и бёдра, до самых колен. Вероника со словами - "Всё равно максимум через час погоним его в баню!" - присела пониже и стала тужиться. Олежка, совершенно бессмысленно, автоматически повинуясь приказу, разинул рот. В нескольких сантиметрах от его лица, прямо над открытым ртом навис напряжённый, легонько пульсирующий задний проход Вероники. Вот он ещё сильнее дрогнул и приоткрылся, оттуда вышла шипящая струя газов. Девушка стала тужиться ещё крепче, коротко пукнула и напряглась. Так прошло около минуты. Вероника ещё раз с кряхтением потужилась, и поднялась.
- Нету во мне ничего! - произнесла она с досадой, и даже с некоторой завистью посмотрела на Женьку, которую недавно пробрал понос. - Хотела хоть чуть-чуть ему выдать, но ничего не выходит! - она подхватила плеть, и с какой-то зверской озлобленностью принялась хлестать Олежку, едва ли не рыча. Наконец отбросила плётку. - У меня всё! Кто-нибудь ещё хочет?
Однако девки уже насытились, во всяком случае никто из них особо не горели желанием сейчас же и поиметь Олежку; тем более что поджимало и время - как они выразились, "ещё следует вскорости прочитать мораль этому недоумку за его утрешние выходки", да ещё впереди была баня. Она уже достаточно разогрелась, и чтобы просто поддерживать хорошее тепло, пришлось бы попусту жечь дрова.
- Сейчас и отвяжем. Только пускай сначала полностью придёт в себя. - сказала Марина, с улыбкой поглядывая на дёргающегося и завывающего Олежку.
