- Для него это всё равно останется теоремой Ферма. Которую никто до сих пор не может решить! - прогоготала Женька.
- Хорошенько подогреть ему пятую точку, да-да, ту самую, где у него находится орган мышления, и станет делать всё как надо! Сейчас и подстегнём мыслительную активность! - Вероника хлёстко прошлась плетью Олежке по попе. Взвизгнув, он схватился за работу.
Кое-как, непрерывно подгоняемый ударами плети, он всё же составил мангал под язвительные реплики девчонок, и поставил его на указанное место. И как только он насыпал уголь в поддон, "браслет" наручников защёлкнулся у него на второй руке. Уже на четвереньках его отогнали плёткой к ногам скамейки и велели стоять на коленях.
Побрызгав зигзагообразно на уголь жидкостью для розжига по всей длине мангала, Лиза бросила в середину горящую спичку. Полыхнул и быстро осел огонь. Подождав, когда затлеет весь объём угля, она достала палочки примерно в три-четыре спички толщиной, развернула завёрнутые в фольгу ароматные от трав и пряностей кусочки мяса, и начала ловко нанизывать их на палочки, один вплотную к другому.
Пока Лиза быстро поворачивала палочки, пробегая рукой от одного конца к другому, Вероника сбегала в дом и принесла свёрнутый кольцами кнут. Держа его словно драгоценный дар, на обеих ладонях, склонив голову как в полупоклоне, она медленно, с торжеством в улыбке положила его в головах скамейки, глядя в упор в расширенные остановившиеся глаза вмиг побледневшего и похолодевшего Олежки.
- Смотри! Разглядывай! Наверняка понял, что это для тебя? Скоро он в полное удовольствие разгуляется по твоей глупой заднице! Будешь помнить как пытаться удрать! От нас не уйдёшь! И от наказания - тем более! - девушка отпустила ему увесистый подзатыльник. - Таким особо понятливым вроде тебя только такие "инструменты" и смогут что-то объяснить!
Олежка опустил глаза, стараясь не смотреть на орудие истязания. Но взгляд как будто примагничивался к этому кнуту сам собой, и Олежка, чувствуя внутри себя проносящийся холод, сменяющийся жаркими волнам, стоял на коленях, с дрожью в душе считая проходящие секунды. С каждой прошедшей всё более близилось время наказания. Когда этот кнут в безжалостных руках его хозяек начнёт впиваться в тело, полосовать, обжигая огнём... И в ожидании близящихся мучений он всё чаще и чаще вздрагивал словно в лихорадке.
Пальчики Лизы легко порхали над мангалом, аромат жареного мяса несколько отвлекал от жутких дум изголодавшегося Олежку.
- В чём это ты мариновала мяско? - втягивая носом, спросила Лера. - Ну и дух! Прямо дурманит!
- Ничего особенного. Черемша, вместо лука, кинза, портулак. Ну, лаврушка, красный перец, яблочный уксус, винный уксус, соль. Да вот и всё.
- О-ой, мы ж забыли! Ни ты не привезла, ни у нас нет кетчупа! - вдруг спохватилась Марина.
- А зачем он нужен? Кто придумал это сочетание - шашлык и кетчуп? Когда начали делать шашлыки, не было известно не только что о кетчупе, а даже про существование томатов. Это сейчас во всяких там шашлычных под открытым небом, в парках и на набережных, то, что называют шашлыками, поливают уксусом и подают с кетчупом чтобы скрыть абсолютно не присущий шашлыку вкус. Из какого мяса делают, вопрос! Хорошо, если там только одни жилы, а как насчёт свежести? И не жарят на углях, а подчас обжигают в пламени, на дровах! И каких? Доски от разбитых ящиков, это чаще всего сосна или ёлка, иногда берёза. Ни на чём из этого жарить шашлык категорически нельзя. Торгаши, а не кулинары, им бы деньгу побольше хватануть! - отмахнулась Лиза. - Мой дедушка как-то сказал, что этим умельцам продавать говно следует отбить руки палками! Чтобы больше не порочили само такое благородное понятие как шашлык!
Отвернувшись, чтобы не дразнить себя столь манящим запахом, Олежка стал рассматривать верхушку холма за забором, небо с довольно быстро плывущими редкими большими облаками. Они словно безмятежно и безучастно взирали со своей высоты на происходящее тут, внизу, под ними, на земле, лишь безразлично и равнодушно посмеиваясь надо всем там творящимся, до чего им не было никакого дела. И плыли, уходили в безмерную даль, исчезая из глаз...
Дул сильный очень тёплый ветер, на жарком солнце острее стали саднить подживающие рубцы на спине. Что там, за вершиной, за увалом холма? Поля? Луга? Река? Да, свободный простор!... От сжавшей сердце тоски Олежка всхлипнул и еле сдержал рыдание. Зажмурил глаза. По щекам обильно потекли ручейки слёз.
Тем временем Марина всё более пристально разглядывала его согнутую полукругом спину, опирающуюся на икры и пятки попу, и глаза у неё всё более начинали блестеть. Наконец она не выдержала.
- Лиз, до конца у тебя займёт ещё много времени? - наконец спросила она.
- Доделать эту порцию, и изготовить следующую. Это... Всё вместе минут сорок - сорок пять. Не больше. А что?
- Я просто не могу! Разреши мне попользоваться им? Меня просто прижгло его отъебать! - Марина показала головой на Олежку. - И если можно, одолжи мне твой дилдак, тот, которым ты его трахала в спальне. А?
- Его - бери. А вот страпик - это вещь строго индивидуального пользования. Например моя сеструха и мне не позволяет пользоваться своими, даже если я трахаю её саму. Но уж так и быть, только для тебя, единственный раз! И! После себя обязательно и очень тщательно протри его целиком, и особенно обратную сторону, которая прилегает к себе, жидкостью для ухода за страпонами! И прежде чем пользоваться, тоже протри, я не успела! Знаешь в каком пакете флакон?
- Можно догадаться! - обрадованная Марина кинулась в дом.
- Во ненасытная! Полная жопа радости! - рассмеялась ей вслед Женька. - Только сейчас, в бане, была у нас у всех ну прямо "альфа-самцом", и захотелось ещё!
- А ты думаешь, мужчины не хотят ещё, ещё, ещё и ещё, хоть миллионы раз? Ещё как хотят, да вот беда, не можется! Природа-с! - согнулась пополам от смеха Вероника.
- Бедняжки! - залилась смехом Лера. - Раз, другой, ну третий кончили, и уже надолго он висит у них как переваренная сосиска! То ли дело наши игрушки! Наш страпончик постоянно - как юный пионер, "- Всегда готов!"! - корчась от хохота, она взбросила ладонь чуть выше лба в пионерском салюте.
Запыхавшаяся от волнения и нетерпения в предвкушении близких удовольствий Марина прибежала во весь дух. Одним прыжком она оказалась подле Олежки, и сильно сопя, стала поспешно продевать ногу в петлю ремешков страпона. Второй ногой двинула его в спину.
- Куда ты там раззявился в небеса? Застыл как в ступоре! Шевели шарнирами, курдюк! И рот закрой, ворона залетит! Опять летаешь в своих каких-то миражах? Ох вижу, попочка твоя ну прямо жаждет получить добавки! Видно так вкусна для неё берёзовая кашка? Деликатес? Этого не задержим, навалим щедрой рукой, и ещё добавим!
- Да, госпожа Марина? - вскинулся Олежка, моментально покрывшись холодным потом.
- А ты сам как думаешь? Хотя, впрочем, мы все постоянно забываем, что думать тебе нечем. Есть одно у тебя место, но думать оно может лишь в паре с плёткой, от её горячих поцелуев. Надо было её захватить с собой!
- Наверное розга плохо ему подсказала, что он должен делать когда госпожа одевает страпон. Или такая сильная забывчивость? - оторвалась от шашлыков Лиза.
- Д-дда, г-гос-пожа Марина... Г-г-де? Т-т-тут-т? - заикаясь от прихлынувшего ужаса, Олежка упал на руки и подвздёрнул вверх попу.
- Нет, вы посмотрите на это сокровище! - картинно демонстрируя бессилие, Марина расслабленно опустила руки. - Я умираю, но не могу представить, какая палка, какая вица, какой ремень или кнут наконец выучат это сделанное из бревна дубинноголовое идолище самому простейшему - немножко думать и хоть что-то понимать! Хотя бы людскую речь! - она с размаху шлёпнула Олежку ладонью по выставленной кверху попе. - Как ты сам думаешь, где госпоже будет удобнее заняться тобой? На земле? Но ты видишь около себя скамейку? Может всё-таки на ней госпоже будет комфортней? Да и тебе самому?
- Да... Госпожа Марина... Я... Сейчас... К-как лучше? Лечь? И-и-ли...? Что? - в страхе заметался и пугливо забормотал Олежка.
- Смех сквозь слёзы! Надо подсказывать каждое движение каждым пальцем! Скоро у нас истреплются все плётки! Да, ложись! И потом подтяни как можно выше колени и сожми ими края скамейки! Делай, а я посмотрю, насколько правильно ты понял! Наверное придётся раньше времени размотать кнут!
При упоминании кнута Олежка неожиданной даже для хозяек прытью запрыгнул на скамью, и вытянув руки, сжал коленями и бёдрами её доску с боков, скрестил ступни внизу, прижимая пятки к нижней плоскости, и приподнялся попой. Вначале даже не заметив, что его лицо оказалось прямо в середине колец лежащего на скамейке свёрнутого кнута.
- Наконец-то! Я даже не ожидала! Ведь скорее можно обучить ишака высшей математике, астрономии, танцам и рисовать картины, чем этот валенок станет понимать человеческую речь и простые слова! - Марина шлёпнула его по одной и по другой ягодице, прочно затянула ремешки страпона, и вдруг зашла спереди, встала над скамейкой, села Олежке на вытянутые вперёд руки, и страпон оказался перед самым его лицом, заслоняя собою весь свет.
Цепко схватив его за волосы, Марина задрала вверх Олежкину голову, ткнула страпоном в губы.
- Ну-ка, проверим, насколько он к тебе туда залезет! Ротик пошире! Или не понятно, что должен делать? Ника, пожалуйста принеси из дому плётку или хлыст! И прижги его сразу ж! Иным способом ему не объяснить!
Заметив боковым зрением как обрадовавшаяся Вероника бросилась было к лестнице, Олежка разинул рот как только было возможно, вытаращивая глаза от натуги, с хрустом в челюстных суставах.
- Подожди, Ника, пока повременим! Видишь, одно напоминание о существовании плётки изгоняет леность соображаловки! А ты - разинь свою пасть пошире! Ну ещё! - Марина с силой нажала ему на подбородок, едва не вывернув челюсть, и стала запихивать страпон Олежке в рот. - Смазывай его, хорошенько смазывай! Вафлю в рот! Пососи! Пососи вафельку! Активней! Ну? Как тебя бишь зовут? Вафёл? Или сосёл? Или осёл? Шнелль, шнелль!
