- А тарелки? - встрепенулась Лера.
- Зачем? Шашлык едят только с палочек, на которых его жарили. Забудем про тех, кто им торгует. Им нужно быстрее освободить шампуры, вот они и снимают его в одноразовые тарелки, дают одноразовые вилки. Даже думать противно! В общепите никогда не получится настоящий шашлык! И если уж его запивать, то не пивом, а настоящим виноградным вином. Лучше всего из бурдюка, но здесь это - увы...
- Да и вина у нас нет. Отец что-то задерживает присылать деньги, осталось не очень много, вот и покупаем что подешевле, - бормотнула Лера.
Шашлык действительно просто таял во рту. Ароматный, сочный, зажаренный в собственном соку, с лёгким запахом дымка. Девки и не заметили, как у каждой исчезла первая палочка. Марина с Женькой даже не стали запивать пивом, и потянулись за второй палочкой. Так же незаметно ушла и третья часть. На четвёртой случилось небольшое недоразумение, оставалось только три палочки вместо пяти, не хватало двоим. Девки отделили от своих порций по нескольку кусочков мяса так, чтобы у всех оказалось равное количество кусочков, перевоткнув их на уже опустевшие палочки тех, кому не досталось. Но осталось ещё два кусочка лишних...
- Чего там, кинем рабу, нехай жрёт? - предложила Женька.
Но Вероника тут же запротестовала.
- Вы что? Кормить раба с господского стола? Чтобы он жрал ту же пищу, что вкушают и госпожи? Это значит как-то уравнять, хоть на миг, раба и госпожей! Это ж позорно! Раба, если и кормить какими-то остатками, то только тем, что не будет есть госпожа! Что для неё абсолютно несъедобно! И то, чего не будет есть и собака или кошка, если она имеется! Вот коли бы здесь была собака, то этот излишек лучше было б отдать ей! Но не рабу!
- Значит побежим искать собак? - рассмеялась Женька. - Да слопай ты эти два кусочка сама, и не парься! Вон какая ты тощая!
- Я и так ем шашлык с великой опаской. На "авось". Один раз, так авось пронесёт. Может скрутить. Но невозможно устоять.
- Ладно, съем за тебя! - Женька с хохотом в одно мгновение отправила к себе в рот и свою порцию, и излишек. Провела ладонями вдоль живота, словно провожая и раскладывая там съеденное. Отхлебнула пива. Другие девки также расслабились.
- Это что-то неземное! Шедевр! - прямо-таки охнула Марина. - Съела б ещё дважды столько же! Да что там! Кажется, ела бы и ела, сутки напролёт!
- Целиком поддерживаю! - все вместе, чуть ли не хором, объявили остальные девчонки.
- Так вкусно? Так это и есть настоящий шашлык! Настоящий! Только таким он и должен быть! Приготовленный с душой! - подвела черту Лиза.
- А кстати, палочки эти больше не нужны? Их выбрасывают, или снова они идут в дело? - вдруг спросила Вероника.
- Конечно их потом выкидывают. Зачем и такой вопрос? - рассмеялась Лиза, поглядывая на Веронику как на дурочку.
- Тогда я знаю, что с ними делать! - гнусненько улыбаясь, Вероника сгребла все палочки и быстро направилась к Олежке.
- Завтра наверное я всажу ей укол так, что она часа два не сможет не только сидеть, но и ходить будет кое-как, ковыляя. Да потом суток трое у неё там всё будет болеть и дёргать, - бросила ей вслед Лиза.
А Олежка всё это время, пока девки закусывали и наслаждались, понуро стоя на коленях, посматривал на мангал. Который невозможно было пока что взять в руки, но всё равно он под страхом жестокого наказания должен был унести его. И сразу ж его взгляд перекладывался то на кнут, то на брошенную в траву плеть-камчу; любой из этих "инструментов" тут же станет безжалостно рвать его тело, если он не исполнит приказание с требуемой хозяйками пунктуальностью. Мельком оглядывая кнут, Олежка вздрагивал от каскадом пробегающих по всему телу мурашек. Этот "инструмент", несмотря ни на что, вот-вот, очень скоро, примется за свою жестокую работу. И Олежка отводил взгляд, вздрагивая от проходящего внутри холодка.
Полными грусти глазами, с ощущаемой почти что физически сосущей тоской внутри, он рассматривал, провожая взглядом, носящихся в воздухе птиц, или следил за летающими вокруг насекомыми. Поднимая голову вверх, впивался остановившимися глазами в эту бездонную синеву безразличных небес с вальяжно тянущимися облаками, с протянувшейся полосой следа от только что пролетевшего, уходящего к горизонту самолёта. За что, за что это ему? Неужели он заслужил такие кары? Небо, небо, дай знак! Где Он? Который незрим, но видит всё, может вмешаться и защитить? Ведь он, Олежка, ни в чём не виноват!
Всю жизнь он только слушался маму. Которая и до последнего времени старалась не отпускать его от себя. Ещё года два-два с половиной назад она даже не разрешала ему одному мыться в ванне, обязательно присутствовала рядом. Специальным градусником меряла температуру воды, чтобы было не больше сорока градусов, следила, чтоб вода лишь немного прикрывала тело. Сопровождала повсюду, не позволяя ходить одному, даже во двор, сама выбирала и маршруты прогулок, и мероприятия, и чем ему заниматься в свободное время. Определила в класс аккордеона. Покупала ему только то, что сама считала полезным для него. И что ему необходимо - знала только она одна. И сейчас, если была возможность, обязательно сопровождала до дверей института, встречала по окончании занятий. За всю жизнь он ни разу никогда не подрался. Да и где ему! По физкультуре он плёлся в самом конце, не мог дотянуться до результатов слабейшей из девчонок... Так за что сейчас такое испытание?
Будучи в тоскливом ступоре, он почти пропустил появление Вероники. Та словно выскочила из-под земли, на бегу подхватила лежавшую неподалёку плеть-камчу. Рванула Олежку за ошейник, съездила ладонью по затылку.
- Чего ты там увидал интересного, что так самозабвенно лупишься в пустоту? Медитируешь? Или ничего не слышал о таком? Это тебе! С барского стола! - она кинула перед ним на землю палочки из-под шашлыка. - Обсоси, погрызи их! Ну? Не вижу! - девушка протянула его плетью.
Шарахнувшийся было вначале Олежка пригнулся, и втянув голову, повернул к госпоже полное ужаса лицо.
- Д-д... Д-дда, госпожа Вероника... Я... С-с-ссейч-час... - схватив одну из палочек, он засунул в рот её конец и потянул наружу, пропуская меж зубов.
- Целый год собрался вкушать? - выхватив у него палочку, Вероника с силой впихнула её ему почти что в глотку, и не прикрой он языком гортань, она воткнула бы эту палочку Олежке прямо в горло. Он закричал, немного высунул пораненный язык, и отвернул голову.
- Что ещё за кривлянья? - Вероника несколько раз ошпарила его плетью, схватила за волосы, и запрокинув Олежкину голову, попыталась вновь впихнуть эту палочку ему в глотку. Но появление Леры, а следом и других девчонок сразу сбавило её резкость.
Теперь Олежка по нескольку раз пропускал каждую палочку между зубами вдоль, сдирая с них оставшиеся припёкшиеся крохи мяса. К тому же сама древесина на некоторую глубину пропиталась ароматными соками, и он, изголодавшийся, старался снять зубами и этот верхний слой. И даже пытался высосать этот аромат из самой палочки.
- Да он оказывается из породы древоядных! - начали подшучивать стоящие позади девки.
- Видимо голодуха пробрала!
- С голоду и кору с деревьев грызут!
- Грызун! Вроде бобра!
- Как видим, кому-то и палка может быть вкусной!
В этот раз Олежка действительно наслаждался, даже подзабыв о неумолимо приближающейся скорой порке. Аромат действительно был невероятным, ничего похожего он не пробовал за всю жизнь.
Ободрав последнюю палочку, он вопросительно поднял глаза на госпожей, не зная что с ними делать.
- Чего распялился? Не знаешь куда деть мусор? Да вон кинь в мангал! Или уже до этого не может допереть твоя пустая тыква? - Вероника несколько раз ожгла его плёткой.
Поспешно суетясь, Олежка бросил пучок палочек на ещё тлеющие угли. Те вспыхнули пламенем, и через минуту-другую также обратились в угли, смешались с ними.
Весь сжимаясь, Олежка взялся за ножки мангала, приподнял вмиг раскачавшийся ящик с огнём внутри. Но Лера и сама заметила, что в этом виде его не унести.
- Да, конструкция хлипкая, и тащить её вместе с углями опасно. В любом случае нести надо очень осторожно, а значит медленно.
- Человек может как-нибудь и отнёс бы. Но не этот бурдюк - ручки-крючки, ножки-кочерёжки! Растянется вместе с ним, не успев и сделать первый шаг! - Вероника вновь огрела Олежку по бёдрам.
- Одним словом, наилучший вариант - это принести сюда углетушилку и совок! - подытожила Лера. - Пошли! Ноо, резвя!
- Н-но, кляча! Ногами своим пошибче передвигай! - Вероника рванула Олежку за цепочку, и нещадно нахлёстывая плетью, вслед за Лерой погнала его в "хозяйственный этаж". Где ему было велено взять углетушилку - жестяной цилиндрический бачок на ножках объёмом с ведро, с ручками как у кастрюли по бокам, и закрываемый плотной крышкой со скобой наверху, и узкий металлический совок с длинной ручкой.
- Потом принесёшь её вот сюда! Сюда! Запомнил? - Лера потопала пяткой на выбранное место.
Поставив углетушилку под торцом мангала, Олежка принялся ссыпать в неё ещё полыхающие угли. Разумеется, девки ни на минуту не оставляли его без внимания. Плётка раз за разом обжигала его несчастное тело.
- А ну повеселей! Да руками-то кривыми побыстрее управляйся, пентюх!
- Если что просыпешь мимо, собирать будешь ртом!
- Крути суставами! Здесь и обезьяна уж давно бы закончила дело, а ты всё копаешься как петух в навозе!
- Ну, сравнила! Обезьяна! Обезьяна ловкая, шустрая! Не то что этот тюлень!
- С той разницей, что тюлень куда как умнее и сообразительней!
- Ленивец! Висит на ветке спиною вниз, и делает одно движение в сутки!
- Когда сейчас будем тебя драть, ты у нас точно добавки получишь!
Опорожнив мангал, Олежка по указанию Леры положил его набок, чтобы он поскорее остыл. И схватив углетушилку, во всю прыть, пока не нагрелись её ручки, помчался к указанному месту. Вероника, как ни старалась, в этот раз не смогла достать его плёткой. Хоть на обратном пути и сумела стегануть пару раз. Девки лишь посмеивались, отпуская шутки.
