Клизма закончилась. Олежке показалось, что прошла вечность. Лиза, сведя и зажимая его ягодицы, вытянула наконечник и велела пролежать несколько минут.

Девки с каким-то наслаждением наблюдали через распахнутые двери туалета, как Олежкина попа исторгает из себя сильные струи воды. Они посмеивались, выдавали "остроумные" реплики насчёт его "обжорства" и "переполненного кишечника", а он, сбросив на время дикое напряжение, старался провести на унитазе подольше, чтоб не так скоро снова попасть в их нежные ручки...

Из более-менее успокоившегося состояния его вывел окрик Вероники.

- Он что, до китайской пасхи собрался насиживать непонятно что? - схватив его за волосы, она нагнула Олежку, и взгрела по спине цепочкой. - Давно уж высрал из себя все капли, и сидит как тот "Мыслитель"! Только что не подпирает голову рукой! Какие стихи сочиняешь? Или вздумал решать теорему Ферма? - девушка тряханула его голову, и вновь вытянула вдоль спины. - Сейчас бы сразу его растянуть, да отхлестать розгами!

Подошедшая Лиза зажала Олежке голову под локтём, быстро и с силой всунула наконечник ему в попу, и вертя его концом, как бы прошарила в глубине прямой кишки. Усадила на унитаз, дожидаясь, выйдет ли из него ещё что-нибудь. Затем, заставив Олежку вытереть попу, девчонки начали совещаться, что в первую очередь делать дальше, и порешили, что для начала нужно создать в бане некоторый запасец дров.

Олежку плёткой пригнали в дровяник, сняли наручники. На плечи ему навьючили "дровоноску", но на сей раз не стали нагружать поленьями с горой, положили примерно с две трети высоты короба.

- Если этого враз не поднимет, то он совершенный слабяк, - осматривая сверху его, сидящего на корточках, насмешливо сказала Женька.

- У меня не просто поднимет, подскочит! Ещё и подпрыгнет! - Вероника взяла у Женьки плётку, но не успела замахнуться, как Олежка, которому в этот миг показалось, что вот-вот все его внутренности сейчас выдавятся и полезут через рот, с вытаращенными от натуги глазами, как можно быстрей поднялся, и насколько мог бегом направился к бане. Вслед ему дико хохотали и улюлюкали девчонки, прославляя "волшебное действие магического инструмента - плётки", которая, по их шуткам, "поднимет хоть парализованных, и возвращает речь немым".

- Кстати, насчёт немых, - вставила Лера. - Начальник Тайной канцелярии, генерал Ушаков Андрей Иванович, как-то заметил, что "у моих-то молодцов и немой языка заимает". "Его молодцы" - это были допытчики-палачи. С кнутами!

Вероника бежала рядом с Олежкой, норовя не просто стегануть, а как бы "опоясать" плёткой его бёдра, с глубоким захлёстом и оттяжкой, что ей иногда удавалось. По всей видимости, она старалась чтобы он упал, и затем под непрерывными ударами собирал поленья, и поднимался также под плетью, и возможно, снова б рассыпал дрова, и так далее... Но Олежка, по мере возможности уворачиваясь от ударов, быстренько донёс свою ношу. Хотя в бане, пока он складывал поленья и выметал мусор, Вероника порезвилась в полное удовольствие! Плётка скакала по Олежкиной спине, плечам, ногам и попе, а сама девушка хлестала с такой силой и яростью, словно хотела просечь до костей, срывать клочья мяса...

Олежка не понимал, чем вызвана у неё в последние часы такая невиданная агрессия и жестокость к нему, поскольку, в силу своей жизни, замкнутой по большей части в домашней среде, подле мамы, при ограниченном круге друзей, таких же "домашних мальчиков", робких и нерешительных, отсутствия опыта общения с девушками, он не смог увидеть, как теперь смотрят на него девчонки, и что между ними начинается незримое и незаметное соперничество за возможность владеть им единолично и безраздельно. Точнее говоря, сделать его собственной "женой" или "наложницей". Это была "гонка за обладание", "призом" в которой будет не он, а удовлетворение амбиций напоказ остальным подругам. И Вероника понимала, что её шансы находятся на последнем месте, позади всех остальных подруг. Основной претенденткой на первый план выходили Лера, а вот теперь ещё к ней добавилась и Лиза, быстро сравнивающаяся с Лерой, оставляя позади Марину с Женькой, меж собой имевших равные возможности. Но если только тех двоих Вероника легко смогла бы обойти, то ни за Лизой, ни тем более за Лерой ей не угнаться. А ведь это она, именно она, тогда ещё в шутку, бросила мысль о "женитьбе" на Олежке. И эта вначале шутливо подброшенная вроде бы и чушь вдруг получила такое развитие у всех подруг! И кажется идёт к реальному воплощению. Вот только явно не у неё! И потому сегодня она порой даже старалась подтолкнуть ситуацию чтобы Олежку пороли бы снова и снова. И, случись непоправимое, если он погибнет под бичами, то уже он и не достанется никому. Раз уж точно не ей!...

А теперь вот и стремительно ворвавшаяся и энергично берущая инициативу Лиза. Зачем она так оберегает Олежку? Явно для себя, имея на него будущие виды? Неужели в её голове уже давно созрела мысль, которую она, Вероника, только недавно подбросила как шутку? Ведь, проверяя реакцию Леры сегодня по окончанию порки Олежки, Вероника думала, что если она услышит, что подруги в любой момент готовы будут ликвидировать Олежку, то она тут же и скажет, что заберёт его к себе под видом бракосочетания, чтобы затем держать в заботе и строгости. Вроде собачки у любящей хозяйки. Или даже как сыночка у строгой мамы. И вот, пожалуйста... Вся яростная досада девушки, её злость на собственную нерешительность теперь изливалась на беззащитного раба.

Когда госпожа перестала его лупить, Олежка, стоя на коленях, потянулся было за "дровоноской" чтобы нести её обратно. Но Вероника толчком ногою в лоб опрокинула его на спину, одним прыжком оказалась над ним, низко сидя на коленях. Захватила под затылок, и подтянула лицом к лобку. Изо всех сил прижала кончиком носа к точке "G", стала делать кругообразно-толкательные движения и крутить Олежку носом в обратную сторону. Через какую-то минуту, чуть не расплющив ему нос, подалась к его губам своим возбуждённым клитором. Олежка, на каком-то "автопилоте", скорее угадывая чем понимая пожелания госпожи, лёгкими движениями губ провёл по нему, одновременно касаясь кончиком языка. Так продолжалось недолго. Вероника прижалась к его рту, и он начал активно сосать клитор, нажимая на него напряжённым языком. Она прямо-таки взвыла, почти взревела. Делая такие же толчки нижней частью тела, девушка начала потихоньку смещаться вперёд, так, чтобы постепенно Олежкин рот оказывался у неё между ногами, а он при этом продолжал бы сосать, но теперь уже губки и между ними. Вероника впилась ногтями Олежке в затылок, тряханула ему голову, и толчками подаваясь сама, начала рывками вжимать его рот к себе в щёлку. Высунув до отказа напряжённый язык, Олежка стал водить им по стенкам влагалища, а Вероника, делая самые немыслимые движения, натягивала на себя его язык. Потоки выделений залили ему рот, он чуть не захлёбывался в них. Госпожа вдруг заорала, несколько раз дёрнулась, и кончила, ещё некоторое время лихорадочно дрожа. Олежка чувствовал, с какой силой пульсирующие мышцы влагалища сжимают ему кончик языка, словно оно, само по себе, не хочет выпускать его язык из себя и требует продолжения.

Заставив Олежку облизать все выделения и заодно ещё раз хорошенько вылизать всю промежность, Вероника вдруг схватила его за волосы, согнула так, что он лицом почти уткнулся себе в колени, и вновь начала лупить плёткой по спине. После нескольких минут избиения встряхнула его, и опять прижалась ему ко рту своей писей.

- Пей! Пройдёт мимо хоть капля, всю шкуру сдеру!

Скованный ужасом, отбившим всякое соображение и чувства, он, временами давясь, стал спешно заглатывать льющуюся к нему в рот горькую солоноватую мочу. Впрочем, ни её вкуса, ни запаха он в тот момент не ощущал, мысли были заняты лишь тем, чтобы исполнить приказ и не нарваться на, может вдруг статься, убийственную порку. Олежка даже не услышал , и конечно же не почуял, как Вероника трескуче-звучно и продолжительно, и невероятно "душисто" пукнула после того как пописала.

Пощёчина, а за нею и ещё несколько, вернули его к действительности. Удар плётки обжёг бедро.

- Лёг на спину! - и после того, как он бухнулся, приложившись затылком об пол, госпожа, расставив ноги, уселась к нему на рот анальным отверстием.

- Работай языком! - прикрикнула Вероника, нагибаясь вперёд.
Олежка стал, едва касаясь, проводить снаружи дырочки. Девушка прижала ему голову всем весом.

- Входи! - плётка жиганул его по ногам.

Олежкин язык проскользнул вглубь заднего прохода. Вероника стала втягивать в себя дырочку, и язык начал затягиваться и засасываться в глубину, в самую прямую кишку. Одновременно она сжала сфинктер, и её попа не отпускала находящийся внутри язык. Сам Олежка только с большим усилием смог бы вытащить его обратно, так сильно язык был зажат.

Далее Вероника начала как бы работать анальным отверстием, то затягивая, то расслабляя , то напрягая его наружу, почему язык сам собой ходил внутри него. Получив таким образом дополнительное удовольствие, она резко поднялась, двинула Олежку ногой в бедро и прошлась по животу плёткой.

- В моечную! Ополосни рыло и выполощи унитаз! Чтоб госпожа Лиза не ожидала тебя с этим, когда она захочет поиметь твой ротик и язычок! Только не вздумай прикасаться к ковшику своей пастью или черпать воду ладонями!

В бане вовсю гудел и даже вздрагивал бак с горячей водой. Стояла жара, для Олежки неимоверная, опалившая как огнём его исхлёстанную и окрапивленную кожу. Прижимаясь к полу, почти ползком, он, чтобы не испоганить прикосновениями к своему рту ковш госпожей, лёжа на спине налил себе на лицо и в рот воды. Полоща, проглатывал воду, размазывал её ладонью по лицу.

- Довольно намываться словно паршивая кошка! Всё что надо уже смыто! Ещё успеешь! Когда пойдёшь сюда с госпожой Лизой! - плётка дважды прошлась по его бёдрам около самого члена.

Схватив "дровоноску", он, подгоняемый безжалостными ударами плётки по попе и по ногам, стремглав побежал обратно в дровяник. Около сарая, самодовольно посмеиваясь, уже сгрудились остальные девчонки. Лиза стояла несколько впереди, то похлопывая по ладошке своей ротанговой тростью, то сгибая её, и явно со скрытым нетерпением ожидая той минуты, когда она сможет пустить её в дело.