Несуразно прыгая на коленях, постоянно перепуганно оглядываясь на свою хозяйку, Олежка принялся шаркать веником; глаза вновь застлало туманом, зрение сузилось словно ему враз одели шоры. Но из-за беспокойства рассердить её неловким движением у него опять получилось всё наоборот: вместо того чтобы собирать мусор в кучу, он стал беспорядочно сметать его куда-то к середине предбанника, по всей его длине. Лиза ловко подстегнула неумёху кончиком лозы.

- У тебя действительно не только руки растут где-то позади, но и в голове всё набекрень и наизнанку, да шиворот-навыворот! Даже подметать тебя надо учить! Сам тупее веника! Мети от противоположной стенки к порогу! И собирай в одну кучу! Действительно бестолочь! Ну ничего, уж я-то тебя быстро введу в толк! Как во все времена подгоняли медлительных, и соображением, и в движениях? Вот так, показываю в действии! - и розга больно прошлась ему по бедру.

Под частыми хлёсткими ударами лозы и язвительными репликами госпожи относительно его бестолковости Олежка кое-как навёл порядок в предбаннике. Всё крупное собрал, метнулся в баню и бросил в печь, где уже догорали головешки. Мелочь же стряхнул с совка на газету, и вместе с толстыми поленьями запихнул в топку.

Жар в бане уже несколько спал, и потому Лиза, дождавшись когда разгорятся свежие дрова, загнала Олежку снова под лавку, и начала нагонять пар. Вновь блаженно растянулась на полоке. Олежка же даже здесь, на полу, не знал куда деться от обжигающей исстёганную кожу жары, и не мог принять нужного положения чтобы и не задыхаться, и чтобы не обжигало распухшие саднящие рубцы.

Благо, в этот раз Лиза просто только лишь хорошенько погрелась на полоке, и нежилась она там не очень долго. Разумеется, торопило и время, которое не следовало тратить впустую. Ей хотелось поскорее овладеть Олежкой, и подолее иметь его уже в тиши спальни. Госпожа, хоть и нехотя, скользнула с полока в душевой закуток.

- А ну живее ко мне!

Стискивая зубы, чуть не вскрикивая, Олежка со стонами начал выползать из-под скамейки. И его слишком медленные на Лизин взгляд движения показались ей верхом наглости.

- А ну поторапливайся! Ты там специально строишь из себя инвалида? Мало я тебе сегодня внушила, повторить всё заново? Забыл как нужно торопиться, когда зовёт к себе госпожа?

Превозмогая мучения, он кинулся к ногам Лизы.

- Я... Простите... Мне... Просто очень больно... - залепетал он.

- Для того я тебя и драла, чтобы было больно. Поскольку это наказание. И теперь твоя ободранная задница - не повод для нарушения правил почтения к госпоже. Ещё один малейший косячок - и твоя попа снова будет отвечать по полной программе! - и Лиза дёрнула за тросик, ледяные струи захлестнули Олежку, проясняя сознания, утихомиривая боль. Теперь, пока Лиза не отключила душ, он и старался больше подставлять попу под этот тугой частый дождь. Здесь измученный Олежка даже несколько блаженствовал, на время позабыв о действительности.

Крепко вывернув ему ухо, Лиза вернула его в реальность. Дёрнула, потащила в предбанник. И к удивлению Олежки, опять велела ему лечь на пол. С внутренним ужасом - что там замышляет госпожа, будет ли она сечь его оставшейся розгой, или решила только лишь напоследок отстрапонить? - он растянулся на животе. Но к ещё большему его удивлению, она сама легла рядом с ним, голова к голове, возбуждённо и шумно дыша. Сильно, но даже и с какой-то долей нежности обняла его за плечи, притянула ухом к своим губам.

- Вроде бы ты не дурак, - зашептала она прямо ему в ухо. - Тогда прикидываешься им? Но в этом случае должен понимать, что мы всё равно заставим тебя сделать то, что нам хочется. И при этом ещё и накажем. Так что с тобой происходит, когда не можешь сообразить и сделать обычные вещи? Так что это?

- Я... Нн-нне... ззна-ааю...

- От страха теряешь голову? Так ты и должен бояться госпожей. Но без проблем с мыслями! Страх должен принуждать только лишь к послушанию и к покорности. А за тупость будешь постоянно наказан.

- Д-да... Т-теряюсь...

- Ладно, это я спросила только ради веселья, поболтать. Ну, и чтобы лучше знать, как тебя использовать. Твои эмоции, и всё, что там делается у тебя внутри, никого из нас совершенно не интересует. А если они настолько тормозят тебя, что мешают соображению и исполнению твоих обязанностей, то за это будет отвечать твоя задница. А теперь - перевернись на спину!

Стараясь как можно легче касаться пола исполосованными ягодицами, Олежка развернулся. Со слабыми постанываниями вытянул ноги, и с жутью в душе стал ждать, что за фантазии пришли в голову его хозяйке. Лиза взяла пальцами его совершенно съёжившийся, будто втянувшийся сам в себя член, и начала им играть, болтая во все стороны, вытягивать и дёргать.

- Вот зачем ты стянул обратно кожу и закрыл головку? Зачем? Вот сейчас и вернём всё на место! - она села ему на бёдра, и принялась тереться об них щёлкой, то об одно, то о другое бедро, явно стараясь вызвать эрекцию. Олежка чуял, что это вот-вот может случиться, и потому всю силу мысли направил на то, чтобы погасить возбуждение и как-то отсечь прилив крови к нижней области тела. Мысленно ставил некий "блок", "заслон" в низу живота, как бы перегораживающий путь кровотоку, вроде энергетической "плотины", старался вызвать в себе отвращение к контакту и к женщине как таковой вообще словно к омерзительной погани... Он тут же понял, чего от него хочет Лиза. Вспомнил тот первый раз, и его оглушило страхом, что за реальный секс с госпожой, пусть даже по её требованию, ему полагается наказание. Да к тому же - как мучительно неприятно, просто ужасно с этой открытой головкой! В его осознании это смотрелось в виде некоей жуткой "трофической язвы", даже страшнее. Ну а то, что отказ от исполнения желания госпожи также будет стоить ему наказания, и куда более сильного, как за наиболее злостную провинность - отказ госпоже, он совершенно упустил из виду... Чувствуя, как член начинает увеличиваться в размерах, Олежка несколько довернулся на бок, и сжал бёдра, зажимая яички. Но помогло это мало, даже когда он попытался причинить себе боль, прижавшись попой к полу. Лиза, забираясь всё выше и выше по его бёдрам, щекотала ему своей киской у самого тазобедренного сустава и по яичкам, елозила промежностью по верху бёдер, и без конца мастурбировала ему член, сжимая его у самого корня, если тот начинал ослабевать и хоть немного смягчался.

Видя, что бороться с природой бессмысленно, Олежка впился в Лизу умоляющим взглядом. Девушка явно заметила это, и разумеется понимала, что раб хочет попросить, и понятно чего. И потому она сделала вид, будто не замечает его молящих глаз, и даже не понимает что он просит разрешения что-то сказать, и продолжала добиваться эрекции в полной мере. Тогда Олежка приподнялся на локтях, и не сводя глаз с госпожи, напряг горло, сделал несколько сильных глотательных движений, и приоткрыв рот, издал довольно громкие мычаще-икающие звуки. Лиза даже не шевельнула бровью. Лицо у неё пылало от страсти, всё тело источало жар. И тогда он, совершенно забыв обо всём, пошёл на безумную крайность.

Крепко обхватив его член у самого основания чтобы не было отлива крови и не давая ему смягчиться, Лиза уже приподнялась чтобы в следующее мгновение сесть сверху на него своей уже приоткрывшейся источающей соки страсти щёлкой. Олежка рванулся, завернулся набок, пытаясь прикрыть член бедром.

- Го... Госпожа! Госпожа Лиза! Я умоляю! Пожалуйста! Только не это!

У Лизы от изумления приоткрылся рот. Поражаясь вдруг откуда ни взявшейся такой наглости раба, она не сразу нашлась, как на это реагировать и что делать. Только через несколько секунд в Олежкиной голове зазвенело от града оглушительных затрещин.