- Да ему понравился наш кнут! Хочет получить побольше? Почему б не удоволить столь горячее желание? - Марина уже двинулась к нему, готовая схватить и тащить на место истязания. Следом за ней шагнула и Женька. Вероника рванула за цепочку и настегнула Олежку плетью.

- Ты нам тут истеричную барышню не кочевряжь! Это ещё пустяки! А не то вот отвезём тебя в лесок, законопатим рот поплотнее, покрепче свяжем, например проволокой, а там выберем муравейник побольше, и усадим тебя на него! Да вглубь него тебе ноги до колен закопаем к тому ж! А если он ещё и под деревом, то и к дереву прикрутим, не убежишь! Что с тобой будет через сутки, как полагаешь? А?

- Я... Я... С-ссейч-час... - Олежка подпрыгнул, дёрнулся, и ковыляя на четвереньках, с тёмной от ужаса пеленой перед глазами, еле дыша пополз к скамье. Каждый шажок, ему казалось, растягивался на целую вечность. Вот он приподнялся. Поднял и закинул ногу. Опёрся руками и лёг на застеленную толстым обжигающим слоем крапивы скамейку.

Снизу будто полыхнул огонь, опалил его от груди и до середины голеней. Особенно сильно обожгло живот, яички и член, верхние части бёдер. Он со стонами вытянул скованные руки.

- Вот и умница! Здравый рассудок всё же есть, и он победил! - рассмеявшись, воскликнула Лера. - Будь всегда таким послушным мальчиком. Девочки! Не теряем время, вяжем его покрепче!

Олежка не успел ничего сообразить, как его за ноги подтянули к самому концу скамейки, так, чтобы ступни свешивались с её торца. Наручники вмиг были сняты, и взамен них Марина опутала ему запястья прочной грубой верёвкой, а Вероника стала обматывать ноги.

- Не так делаешь, смотри, так лучше! - поправила её Марина. - Видишь, накладываешь верёвку серединой, и окручиваешь каждую руку. Каждую сторону верёвки - навстречу друг другу. Обмотаешь раза два, потом окрути обе руки, в твоём случае - ноги, вяжешь узел. Пропускаешь в середине, обматываешь саму верёвку пару раз, стягиваешь и завязываешь. И привязывай к чему надо! Когда я работала в психбольнице, именно так там вязали всяких там скандальных, непослушных, или тех кто думал, что у него есть какие-то права. - она гоготнула. - Вот так, правильно! - кивнула она Веронике. - Но это были "лёгкие вязки", чаще каждую руку и ногу привязывали к своей стороне койки, да ещё пропускали под мышками, и вязали к спинке кровати. Я например, когда не было врачей, чтобы они как будто бы "ничего не знали", старалась завязывать в неудобной позе. Ну, там руки завернуть, загнуть ноги, подсунуть что-нибудь под поясницу чтобы выгнуть вверх. Или развести ноги пошире, да покрепче прижать костями к железной раме койки. Ну и обвязав потуже, продержать на вязках подольше, часов пять или поболее... - рассказывая как она издевалась над больными, Марина туго стянула Олежке руки, и натянув верёвку, привязала её к ножкам скамьи. Обратным ходом вновь пропустила меж запястий, и притянула к скамейке руки до самых локтей, перебрасывая крест-накрест, навстречу друг другу, обе стороны верёвки. Туго привязала Олежку чуть ниже плеч, у подмышек, с силой прижимая его коленом.

Точно так же Вероника притянула ему ноги - лодыжки и у колен, крепко привязала у поясницы. Теперь он мог только кричать и подёргиваться телом.

- Ну вот и всё вроде бы! Объект к воспитательному воздействию готов! Можно начинать! - выкрикнула Марина и крепко шлёпнула Олежку по попе.