Я прекрасно помню, как увидел ее впервые. Она появилась у нас в конторе с пачкой каких-то бумаг, испуганная и всех стесняющаяся. Накануне звонил ее отец и просил помочь ей в чем-то там, он и сам не вполне знал чем. Девушку звали Елизаветой, и, объективно говоря, красивой назвать ее было трудно. Хорошенькой - да, очень обаятельной и славной. Было в ней еще что-то очень детское, угловатое. Женщина в ней пока не расцвела, но слепому было понятно, что пройдет год-два и она начнет разбивать сердца всем встречным мужчинам, соблазн от нее уже так и лился. Однако девчушка была табу, поскольку: а) школьница, б) дочь моего хорошего приятеля.

Стеснялась она страшно, но я усадил ее рядом и строго приказал давать мне необходимые поправки в работе. Дел-то было минут на сорок. Ее работу мы набросали вчерне, я добавил пару-тройку абзацев по теме и отправил на печать, чтобы спокойно вычитать все на бумаге. Внутренне я ругал себя, что так быстро все сделал – очень мне нравился ее тихий голос, затаенное дыхание рядом и особенно ее бедро, под столом прижатое к моему колену. Да и нежную поволоку во взгляде заметить было не трудно, как и розовеющие от смущения щечки. Позднее раза три-четыре она уже сама приходила со всякими пустяками, я помогал ей с набором и печатью, а она тихонько сидела рядом, неизменно прижимаясь бедром к моему колену, хотя мы сделали перестановку мебели и за моим рабочим столом уже не было так тесно. Позже, уже учась в институте, она стала забегать чаще – прибавилось заданий. Иногда просто потрепаться и выпить кофе в перерыве между занятиями. Внезапно мой приятель, а ее отец, объявил, что едет на другой конец страны, где получил место в солидной фирме. Вскоре следом за ним уехала его жена, оставив Лизу сироткой в трехкомнатной квартире под надзором бабушки и деда. Она по-прежнему забегала по дороге в институт перекинуться парой ничего не значащих фраз, передать привет от отца или, там, новости рассказать о его новой работе и жилье. Однажды Лизавета заявилась с огромной сумкой, в которой оказался системный блок. Она просила посмотреть, что с ним случилось и можно ли исправить. Причина отказа оказалась банальной и легко устранимой. Я повозился с ним минут десять и к ее радости комп заработал.

- С меня магарыч, - с улыбкой пообещала Лиза и попыталась затолкать системник в сумку.

- Я помогу донести, - вызвался я.

Жила она неподалеку и минут через двадцать, болтая, мы подошли к подъезду. И вот тут надо было бы мне проститься и отдать сумку, но этого не произошло, и я пошел следом за ней. Мы вошли в квартиру, я достал системник и подключил его к сети, убедиться, что все в порядке. На экране монитора возникла знакомая заставка.

- Я не отпущу вас без чая, - заявила Лиза.- Садитесь вот в кресло, а я сейчас.

Она вышла на кухню, а я огляделся к квартире, в которой не был уже года три. Вроде б ничего и не изменилось.

- Скучаете? Хотите фотки посмотреть. Это мы на даче снимали, - она протянула мне толстенький альбом. Тут дед с бабушкой, ну и я немного. О, уже закипел. – и вышла.

Из вежливости я открыл альбом. Ну да, ее дед с бабушкой на фоне грядок. Я перелистнул страницу и обалдел. Дальше шли фотографии Лизаветы в купальниках. Лиза в бикини. Лиза в черном купальнике собирает вишню. Лиза в очень откровенном купальнике на шезлонге. Лиза в закрытом купальнике пропалывает грядку. Лиза в купальнике смеется. Лиза в купальнике в горох на велосипеде.

- Ну как? Не скучаете? - она внесла в комнату подносик с двумя чашками и сливочником. – Я там не очень получилась.

- Ну почему же, - я злился на себя, что не успел стянуть хотя бы пару ее фотографий. Как же она хороша на них! Мне было уже не до чая. У меня встал. И она заметила это. И я заметил, что заметила она.

- Я сейчас, - улыбнулась она и ушла в свою комнату.

Через минуту она вернулась переодетая в легкие бриджики и футболку. Хотя какая там футболка. Это была просто сеть. Крупноячеистая. Она совсем ничего не скрывала. Напротив, ее соски просто торчали наружу сквозь ячейки.

- Тебе понравились мои фото? – тихо спросила Лиза. Я ошеломленно таращился на ее упоительную красоту, а она неожиданно села верхом на мои колени и ее скульптурные грудки с торчащими сосками вдруг оказались прямо перед моим носом, а потом – хлоп, и футболка эта слетела через ее голову, а она обняла меня за шею. Искушение было слишком велико, и я осторожно взял в рот ее розовеющий сосочек, вызвав вздох облегчения.

Член мой изнывал в тесноте брюки, она чувствовала эрекцию и тихонько ерзала попкой, распаляя его и окончательно разрушая мою самозащиту. Лиза положила ладонь на ткань брюк, прямо на напрягшийся пенис и пытливо заглянула в мои глаза. Я не смог удержаться от соблазна попробовать на вкус медовый яд ее губ – таких близких, податливых и желанных.

- Мне нужно в ванну, - промямлил я, с трудом разомкнув ее руки на своей шее.

- Только недолго, - попросила она, слегка закусив губу.

Я умыл лицо холодной водой и посмотрел на свое отражение в зеркале: «Что ты делаешь, старый мудак? Немедленно вали отсюда!». Но отражение не поверило в искренность моих слов ни на йоту, и на всякий случай я сполоснул под струей воды свой член и яйца. На всякий случай.

Она ждала меня у двери, одетая в халатик из легкой прозрачной ткани. По-моему, такие называются пеньюарами. Кроме ее наготы под пеньюаром не было ничего.

- Умылся? Пошли.

В ее комнате сияла белизной свежезастеленная постель. Она сбросила пеньюарчик на пол и, обернувшись, спросила:

- Так мы займемся делом или как?

- Ту уверена, что хочешь этого? – спросил я.

- Абсолютно, - она сверкнула улыбкой, и я плюнул на все.

- Конечно, займемся, если ты повернешься ко мне попкой. Всегда мечтал взять тебя сзади.

- Мечтал? – выдохнула она, - хотела его соблазнить, а он «мечтал». А чего молчал-то? Я дала бы тебе сразу, не думая. Еще когда в школе училась.

- Твой папаша меня убьет. И правильно сделает.

- А ты ему не рассказывай, - посоветовала она, по-кошачьи грациозно устроившись на кровати и призывно оттопырив попку.

Я не простил бы себе никогда, если бы отказался от такого угощения и не заставил себя уговаривать. Не я первый, не я последний, кто завел интрижку с женщиной вдвое моложе себя. Это даже не роман. Отсутствие каких-либо перспектив, иллюзий относительно будущего освобождало и окрыляло. Просто так случилось. Просто секс. Сиюминутный или с продолжением – как пойдет. И никаких обязательств, и никаких обещаний. Только она и я, только сейчас, только нежность, только ее дивное тело. В конце концов, секс – это то, что нельзя, а не то, что можно. Главное, чтоб никому больно не было. Конечно, нет хуже козла, чем старый козел – спорить не стану. Но и упускать такой шанс обладания молодым девичьим телом я не хотел. Он вполне мог оказаться последним.

Освободившись от одежды, я огладил ладонями ее изумительную попу, бедра и, наклонившись, поцеловал упругую округлость идеальной ягодицы. Она прогнула спинку, давая возможность подобраться сзади к ее розовеющей вульве, и я впился губами в ее нежные половые губы. Лиза вздрогнула и ответила мне движением таза, подаваясь навстречу, а я поднялся чуть выше и лизнул ее анус - в ответ тело ее содрогнулось, и я продолжил, пытаясь кончиком языка проникнуть поглубже.

Лиза обернулась и сказала кротко:

- Выеби меня, а. Вставь скорее. Я хочу почувствовать его.

Я смочил головку члена слюной и осторожно проник в нее. Потом также медленно вынул и ввел еще раз уже глубже, затем еще раз, еще глубже, Лиза вдруг снова резко двинула задом мне навстречу, и я вогнал член на всю длину, вызвав ее вскрик. Она уперлась головой в подушку, а я, вцепившись пальцами в ее податливо-упругие ягодицы, толчками всаживал в нее член на полную глубину. О, это было потрясающие мгновения. Меня возбуждало в ней все: ее горячее тело, ее нежно-фиалковый запах, ее молодость, ее отзывчивость, ее страсть, ее темперамент, ее закрытые глаза, ее звуки. И все это придавало мне такую жизнерадостную силу, что член торчал как у малолетки и я с упоением драл ее в нежную и тесную глубину. Ее стоны перешли во вскрикивания, в вой какой-то утробный. Она рычала, подвывала, взвизгивала, мычала, вспоминала маму, бога и какую-то блять, потом вдруг затаила дыхание и не издавала вообще никаких звуков, замерла и вдруг кончила. Долго, мощно и с такой силой, что даже тихо засмеялась в конце, от облегчения, наверное.

А мои движения стали быстрее и отчаяннее - уже была близка высшая точка оргазма. «Еще еще еще еще еще, - с каждым выдохом горячечно шептала она, - я хочу еще, больше, еще, еще, еще немного, еще, не останавливайся. Кончи в меня, кончи, еще, ну еще чуть-чуть, да, я чувствую, чувствую». Я резко перевернул ее на спину и бросился на нее сверху, с ходу вонзаясь членом во влажное и исходящее соком влагалище. Ее лобок всякий раз подавался мне навстречу, стенки вагины временами то сжимались, то расслаблялись, вдруг она с силой сжала меня внутри, играя мышцами влагалища, и я тут же взорвался невыносимо сладким оргазмом, вжался в ее тело и густая горячая жидкость залила ее до краев. Я спохватился и быстро вынул из нее член, отчего последние струйки брызнули на ее живот, грудь и шею. Сказались месяцы моего воздержания, я изливался и изливался на нее, содрогаясь всем телом, не ко времени думая о том, что если меня сейчас хватит кондратий, то будет очень обидно.

А потом все повторилось. Я солгал бы, если б сказал, что ни в чем ей не уступал. Все-таки, ей было только двадцать. И на этот раз она деликатно взяла процесс в свои руки, устроившись сверху. Я только помог ей, направляя, и она, громко выдохнув, резко опустилась насаживаясь на член до упора. Потом наклонилась, припав дрожащими губами к моим и поднялась медленно, привыкая. И вот уже задвигалась, наращивая темп. От обилия ее естественной смазки при каждом движении глупо хлюпало, а она поднималась, почти выпуская член из себя и насаживалась резко – скользила вверх-вниз, кусая губы. Меня переполняло восхитительное чувство, когда член трётся о стенки ее влагалища, будто достает до самой матки, будто пронизывает, а ее восхитительные скульптурные груди даже в яростной скачке на моем члене сохраняли горделивую неподвижность. Чувствуя надвигающуюся разрядку, она прильнула ко мне всем телом, опускаясь на члене, выдохнула куда-то в шею, задвигала попой все быстрее и быстрее и, замерев на мгновение, мелко задрожала от накрывшего ее оргазма. Несколькими секундами позже излился и я. «Третий раз я, наверное, не выдержу, вот что обидно», - подумал я и охрипшим голосом тихо сказал ей: