– Поговорили? – спросил я. – Иди ко мне.
– Ннннет. Слушай, у нас проблема. – проговорила Соня. – В общем, Сашка говорит, если мы не пустим ее к нам в постель, она все матери скажет.
– А ты как считаешь?
– Может сдать.
– Нет, я про твою сестру, меня и тебя.
– Пфффф, подумаешь. Пусть.
– Тогда зови.
– Сашка, – крикнула Соня, – так и быть, иди сюда.
И Саша тут же материализовалась в дверях – подслушивала, мерзавка. Она неуверенно подошла к постели, я чуть подвинулся к середине кровати, ближе к Соне и похлопал ладонью по постели, приглашая к себе. Чуть прикусив влажно блестевшую нижнюю губу, прозрачная нимфетка пальчиком по очереди скинула с плечиков бретельки ночной рубашки, и та кольцом упала к ее ногам. Меня замутило от вожделения. Я не мог отвести глаз от уже хорошо оформившихся грудок, впалого животика с ямкой пупка и бесстыдных невинных бедер с маленькой полоской русых волосиков на выступающем лобке. Переступив через ночнушку, она оперлась коленкой о край постели и, плавно скользнув по простыне, прижалась к моему боку. Я мгновенно ощутил кожей жар ее тела, ее нежное бедро, закинутое на мои ноги, а ее острые, твердые сосочки коснулись моей кожи.
Очутиться меж прелестными телами двух сестричек было упоительно сладко.
В наших с Соней сексуальных играх Саше неизменно оставалась роль наблюдателя. Широко открыв глаза, она глазела на наши соития и ласкала себя пальчиками. Завязнув в Соне, я с удовольствием отвлекался на ее младшую сестру, обсасывая и облизывая любые части ее юного богатства, которые она с готовностью мне подставляла. Я мял пальцами упругие сосочки ее милых, величиной с лимон грудей, целовал и возбуждал все, что попадало мне на губы и под руки – плечики, подмышки, животик с крохотной ямкой пупка, нежный лобок с почти незаметным клитором, ни на секунду не отвлекаясь от роскошного тела ее сестры и не переставая ее трахать. Единственное, что проникало в Сашу – это мои губы и пальцы рук. Она высоко поднимала раздвинутые ноги вверх и я, послюнив пальцы, осторожно вводил в ее узенькое влагалище один палец, а второй – в маленькое колечко ее ануса. Саша выгибала спинку, замирала, извивалась на моих пальцах и длинно выдыхала со сдавленным тонким звуком, то крепко сжимая мой палец своим анусом, то расслабляла колечко мышц, позволяя двигаться в ее попке. Понемногу я разрабатывал пальцами ее нежные отверстия, а она все отзывчивей двигала тазом навстречу моей руке.
Иногда Соня подключалась и дотягивалась губами до сосков Сашенькиной груди, замыкая сладострастный круг. Вообще очень скоро, не без моей настойчивости, девчонки начали ласкать сами себя и друг друга, находя в этом кайф и сильно возбуждая меня.
Саша постоянно настаивала на полноценном сексе и с ней, просто требовала поломать ее девственность, на что Соня философски изрекла: «Рано или поздно это все равно случится», но я был непреклонен. Я считал, что не вправе лишать ее девственности. Ее детские обиды проходили, когда мы с Соней доводили ее до исступления, до экстаза своими ласками, вызывая два, а то и три оргазма подряд. От череды полноценных оргазмов она утомлялась и замирала, изредка лаская рукой груди ее сестры, пока я старался довести до оргазма Соню, и та всякий раз кончала обильно, долго, страстно, конвульсивно сжимая и разжимая мой член мускулами вагины.
Но отказать сестричкам в минете я не мог. Они с увлечением играли с эрегированным членом, облизывали его, обсасывали одновременно и по очереди, отталкивая друг друга, подставляли свои рты, когда я кончал от их бурных оральных ласк. Так или иначе, я имел сестер по нескольку раз в день. Когда их мать была на ночных дежурствах, то и ночи были полностью нашими. Обе девчонки с вечера забирались ко мне в постель, и мы исступленно трахалась, ненадолго прерываясь для сна. Соня засыпала, вжав свою попу в мой живот, она говорила, что ей лучше спиться, когда мой член в ней. А Саша требовала обязательно положить ладонь на ее лобок и непременно вложить палец между нижних губок, а сама обнимала меня рукой и ногой и это необыкновенно меня возбуждало.
Утром в постели со мной оставалась одна Соня. Сашку мы все-таки выталкивали в школу, и она уходила сердитая и не выспавшаяся, насылая на нас всяческие проклятия. С Соней мы продолжали трахаться иногда до Сашкиного прихода и та снова и снова пропускала лекции в институте.
У сестричек была общая интересная особенность. У старшей и младшей одной из эрогенных зон было место чуть ниже талии – так называемые «венерины ямочки». Стоило коснуться кожи в этом месте пальцами, или, что еще эффективнее, языком – с ними творилось что-то невероятное. Особенно с Сашей. Их обоих трясло от возбуждения, но Саша не могла долго сдерживаться и кончала, стоило мне после ласк перевернуть ее на животик и поиграть языком на ее чувствительном треугольнике, образованном ямочками и копчиком. Она подолгу лежала на животе, уткнувшись лицом в подушку – такое нежное чудо с гладкой узенькой спинкой, тонкой талией, двумя трогательными половинками попки, а я набрасывался на разомлевшую от ласк Соню и продолжил исступленно любить ее с удовольствием, с наслаждением, с усердием, и кончал наконец, тесно прижавшись к ее гладкому трепетному телу, с облегчением всаживая в нее член по самые яйца. Случалось, что на меня накатывала усталость, тогда Соня резво вскакивала на меня сверху, направив мой член внутрь себя и невообразимо часто двигала попой, и эта ее бешенная энергия, ее быстрые и резкие движения давали такую бурю эмоций, что я очень быстро, без всякой надежды на задержку, кончал в нее. А раскрасневшаяся, с полузакрытыми глазами, с мягкими губами и нежными щечками, кайфующая Соня умиротворенно и как-то торжественно замирала на мне, продолжая, однако, массировать потаенными мышцами вагины разгоряченный член. Ей иногда удавалось сделать так, что я снова кончал в нее, причем ни я, ни она не двигались.
Полноценно поспать мне удавалось только днем, когда сестрички были на занятиях, да и то – иногда.
Как-то я забыл ключи от квартиры и решил прогуляться до больницы, где работала Лидия. Назвав в приемном покое ее имя, я приготовился ждать. И тут передо мной возникла умопомрачительная фигура, туго спеленутая медицинским халатиком, беспощадно подчеркивающим роскошное тело, упоительные бедра и манящую грудь второго размера. Скорее все же третьего. Только по сияющим византийским глазам над медицинской маской да по рыжим локонам, выбивающимися из-под шапочки, я узнал свою квартирную хозяйку.
Я был ошеломлен и смят. Сбивчиво объяснив причину своего неожиданно визита, я все еще не мог поверить своим глазам и тому, как она умудряется прятать свою ослепительную сексуальность дома.
– Н-н-ну, подождите, – выслушав, попросила Лидия, повернулась и пошла по коридору. Она была невообразимо великолепна в своем туго обтягивающем белом халате. В сравнении с ошеломляющей красотой Софьи, порочно-невинным очарованием Сашеньки, их мама была, что называется медом внутри льва. Il miele dentro la lionesse. Этакая Лилит, вобравшая в свои черты томительного Эроса родимой природы: разворот покатых плечиков, тонкий стан, чудесная задница, длинные спортивные ноги, изящные щиколотки, обрамленные бежевыми ремешками босоножек. Она не шла – она несла свое дивное тело аккуратно и осторожно, а я не мог оторвать глаз от ее покачивающейся в такт шагам крутой задницы. И только когда она скрылась за поворотом, я со всей безнадежностью понял, что такую фактурную женщину вряд ли бы оставили без внимания ее коллеги-мужчины. Тем более медики.
Распаленное воображение рисовало картинки одна ярче другой, и на всех было чудесное восхитительное тело Лиды. Я мучительно хотел ее. Не то чтобы мне не хватало моих девчонок. Вполне. Особенно Сашеньки. О, если бы ей позволить, она трахалась бы со мной круглосуточно. Девочка не желала понимать, что эрекция у меня не может быть постоянной. Постоянным было только ее нетерпеливое желание эрегированного члена.
Я вернулся в квартиру в крайнем возбуждении от увиденного и нафантазированного и застал там Сонечку. Она только вернулась из института и хлопотала на кухне. Увидев меня, улыбнулась и пообещала, что сейчас будет обед. Я молча схватил ее за руку, потянул к дивану и, раздвинув коленом ее ножки, овладел с таким напором и страстью, что после нашего соития она минут 20 не могла не только встать или свести колени вместе, но и открыть глаза. Она в изнеможении лежала на диване, а я уселся в кресло и с удовольствием разглядывал ее чудесное безвольное тело. Гостеприимно раздвинутые бедра, нежные половые губки, натертые до красноты, повторно склоняли меня к греховным мыслям, но тут внезапно в прихожей зазвонил телефон и мне пришлось встать, выйти и поднять трубку. Меня вызывали на завод. Я вернулся в комнату переодеться, а Соня все также обессилено лежала на диване в полной прострации. Она приподнялась на локтях, пьяно посмотрела на меня, улыбнулась, и вымолвила только одно: «Ого!» Я усмехнулся, подобрал свою одежду и вышел.
Так или почти так проходили наши дни и ночи. С завода меня особо не дергали, но срок командировки неумолимо подходил к концу. Все хорошее когда-либо заканчивается, но мне было жаль, что я так и не попытался завлечь в постель, ставшую такой желанной маму девчонок.
Утром, незадолго до отъезда я только что проснулся после недолгого сна. Девчонки изрядно измотали меня за ночь. С каждым разом они становились более изощренными, что ли.
В дверях стояла Лида. Я удивился ей, но внизу живота томительно сжалось что-то похожее не предчувствие. Оказалось, у нее был выходной день.
Я приподнялся на локтях и сел в развороченной со сна постели. Она помедлила и вошла, прикрыв за собой дверь и держа в руке дымящуюся кружку.
