Я мгновенно разделся сам и лёг на спину рядом с ней, положив ладонь на ее бедро. «Сядь мне на лицо», - тихо велел я. Она покраснела ещё больше, но послушно подвинулась ближе и, перекинув через меня ножку, осторожно опустила свои чресла к моему лицу. Чудесного вида лобок с дивными аккуратными губками оказался прямо перед моим лицом. Надавив ладонями на ее попу, я заставил ее сесть мне на лицо, сразу же проникнув языком в ее нежную вульву, касаясь языком клитора, отчего ее передергивало от вожделения. Удерживая ее за попку, я старался поглубже засунуть язык ей во влагалище, наверное пытаясь компенсировать невозможность проникнуть туда членом, как мне хотелось. Лаская ее, я чувствовал ее содрогания, вначале тихие, потом все сильнее и сильнее. По тому, как она вцепилась ногтями в мои волосы, крепко прижав мое лицо к своему лону, и судорожно свела бедра, сжав мне голову, я понял, что она в шаге от оргазма. Еще несколько секунд и она тихо и как-то испуганно сказала: «Ой!», а потом задрожала крупной дрожью и… влагалище ее стало сильно сокращаться, ее бедра еще сильнее сжали мою голову, и она забилась от нахлынувшего кайфа, мгновенно потеряв контроль над собой. Я продолжал легонько облизывать ее клитор, а она резко дергалась в ответ на любые прикосновения моего языка.

С тихим стоном она обессилено обвалилась на постель рядом со мной. «Расслабься,- тихо сказал я ей на ушко, - иначе ничего не получится». Перевернув ее на живот, я целовал ее чудесные попости, спинку, плечики. Очень аккуратно раздвинул ее ножки и потянув на себя, заставил встать на колени и упереться локтями. Я нагнулся и облизал ее губы, насколько возможно обильно смочил слюной ее анус и головку своего члена, очень аккуратно и медленно, постепенно раздвигая ее горячую плоть, осторожно ввел головку члена в ее попу. Вынул и ввел еще раз. Снова вынул, снова обильно смочил слюной и снова ввел, затем еще, еще раз, глубже, еще глубже, проникая внутрь ее по миллиметру. Все что она знала об анальном сношении до сих пор – сцены порнофильмов и картинки, но вот сама принимала член в свою попу впервые. И этот опыт давался ей нелегко. Она еле сдерживала крик, только тихо стонала, я видел, как побелели костяшки ее пальцев, судорожно сжимающие простыню, и хотел было отказаться от попытки и выйти из нее, как она сама неожиданно резко двинула зад мне навстречу, до упора насаживаясь на член, пронзительно вскрикнула и снова заплакала.

Я не смел двигаться, эрегированный член мой оставался в ее попе. Постепенно успокоившись и вытерев слезы тыльной стороной ладони, она вновь уперлась руками перед собой и потихоньку сама начала раскачиваться, насаживаясь попой по стоящей направляющей, как на шомпол. Постепенно мягкие скольжения в ее узеньком анусе участились и встречным движением я с удовольствием всаживал член на полную длину так, что мои яйца шлепались о ее попу. Ее стоны перешли в крики, а тело Алии будто окаменело подо мной. Почувствовав, что она устала от напряжения, я, не вынимая из нее члена, нежным движением заставил ее лечь на живот, приподняв зад, и сам навалился на нее, продолжая медленные проникновения в ее задницу, меняя частоту и амплитуду толчков, иногда целиком вынимая член наружу и тут же вгоняя его на полную глубину. Одной рукой опершись на постель, другой я ласкал ее губки и клитор. Она положила голову набок, и я хорошо видел полуоткрытые искусанные мною губы, закрытые глаза и искаженное страстью лицо с капелькой пота на виске.

Пальцы судорожно вцепились в подушку, напряженная спина ее блестела от пота, а я целовал ее влажные лопатки. Она задрожала и напряглась, еще больше выгнулась, дыхание ее наполнилось всхлипами, а стоны вновь превратились во вскрики, черная прядь волос прилипла ко лбу. Продолжая всаживать в ее попку колом стоящий член, я почувствовал, что она вот-вот кончит, прижался сильнее, легонько прикусил ее ушко и она вдруг кончила с такой судорогой, от которой мой член в ее попе чуть не перекусило пополам и в тот же миг я и сам кончил не менее бурно. Изливаясь в нее, я чувствовал, как оргазм продолжает сотрясать ее тело от каждой новой порции спермы. Лежа на ней, я медленно целовал ее плечи и затылок, дожидаясь, пока она перестанет плакать от пережитого. Потерявший свою твердость член выскользнул из ее попы и она, вывернувшись из-под моего тела, легла рядом, обняв меня, спрятала на моей груди свое лицо с черными дорожками от слез, смешанных с тушью. Она долго прижималась, сотрясаемая всхлипами, похожими на истерику. Ее коготки впивались мне в спину и в шею, я терпел и гладил ее по мокрой дрожащей спине. Уткнувшись носом в мое плечо, она еле слышно забормотала: «Я очень хотела, чтобы ты меня выебал, но боялась сзади. Было больно вначале, даже очень больно. Потом твой член возбудил меня. Мне стало так легко. И я кончила, очень долго кончала. Можешь ебать меня теперь сколько хочешь и когда хочешь».

С этого свидания наши встречи стали регулярными. Конечно, не каждый день, но очень часто. Закончив работу, она вихрем летела ко мне, торопливо чмокала, раздевалась и бежала в душ, чтобы быстрее очутиться на расстеленной простыне постели. Она давала мне даже в дни регулярных женских недомоганий, правда, не снимая трусиков, а лишь позволяя сдвинуть их в сторону. Или свидание наше ограничивалось минетом. Или двумя, если позволяло время.

В мае она вышла замуж. Нетронутой девочкой. Вагинально. Предсвадебная суматоха не позволяла ей прибегать ко мне и видеться мы стали редко. Я был уверен, что свиданьям нашим приходит конец. Муж, семья, обещанные новая квартира, машина. Потом дети. И романтичные встречи окажутся в прошлом. Тщательно забытыми.

Однако уже через две недели после своей свадьбы она прибежала ко мне. «Скорей, - срывающимся шепотом торопливо сказала она, - Скорей вставь мне. Не могу больше». Прыгая попеременно на одной ноге, она стянула джинсы, сдернула трусики и вскочила на диван. Блузку и лифчик она торопливо сняла уже стоя на коленях, потом оперлась на локти и по-кошачьи выгнула спинку, подставляя мне свою дивную попку. Взяв со стола тюбик детского крема, я смазал головку члена и привычно вошел в ее анус. «М-м-м-м-м-м» - низко застонала Алия и судорожно вцепилась ладошками в простыню. Я наклонился и поцеловал ее между лопаток: «Тебе не больно?» «Кайфово», - хрипло прошептала она и с новой энергией я стал всаживать член в ее тесный задний проход, любуясь ее сотрясающимися ягодицами. Ее короткие стоны-выдохи оформились в один непрерывный звук-плач «А-а-а-а-а-а-а-а-а-а». Минут через десять я опять спросил ее: «Устала?». «Нет, еще хочу. Хочу еще, – повторила она. – Дай попить». Я дотянулся до стоявшего на столе стакана с вином, протянул ей и остановился, дав возможность напиться. Она допила, бросила стакан на пол, и он укатился куда-то под диван: «Перестань спрашивать, еби меня». И я продолжал, и продолжал, и продолжал.

Одеваясь, она сказала чуть охрипшим от крика голосом: «Мне плевать на твоих баб, сколько бы их ни было. Я хочу, чтобы ты драл меня по-прежнему. Хотя бы изредка».

Я ни разу так и не выебал ее в вагину – она не позволила. Опасается, что нам понравится и мы подозрительно растянем ее. Все, что было разрешено – это ласкать ее вульву и губки языком. В моем полном распоряжении остается только ее анус и рот, и она неизменно кончала от анального секса. Иногда дважды. Кроме того, она освоилась с минетом и превосходно отсасывала мне всякий раз «на прощание». Почувствовав, что я прольюсь, она довершала дело кулачком и направляла струи спермы на свое лицо, в открытый рот, и опять на лицо, потом делала несколько прощальных движений язычком, облизывая головку и затихала, уронив голову на мои бедра. «Не хочется ни двигаться, ни умываться, ни идти домой», - мурлыкала она. «Ты замужем, - напоминал я, - забыла?». «Видел бы ты ту каркалыгу, и то, что он в меня засовывает… Я люблю твой член. Когда ебут так как сегодня, про все забываешь, наверное. Даже свое имя». Она говорила, что бай берет ее раз в неделю. Если у него встанет. Пару раз он пытался взять ее попу, но она отбилась, сказав, что для нее – это табу. Так и живем. С той лишь разницей, что ее попку я получаю почти каждый день, она беззаботна от оргазмов и кайфа, ею получаемых, и от того, что можно не опасаться забеременеть от меня. А для бая она потихоньку принимает таблетки. Она говорит, если от него не родит, то он потеряет интерес к ней, а может вообще выгнать. «Вот тогда, - смеясь, говорила она,- я и начну жить и дышать». Та настойчивость, с которой она изменяет баю, не оставляет сомнений, что она своего добьется. Если повезет, то я, наконец, получу все ее упоительное тело. Дело за малым.