Если честно, то сам не знал. Полагал, что развеются, когда сила уйдёт, скорей всего с первыми лучами солнца, которые есть противоположность лунным, но уверен не был. А то, что поляну, если в подобном виде застанут, как полтергейст изучать начнут, мне было плевать.

- Зима, природу не обманешь. Утром, как солнце встанет, замёрзнут, увы. Но ты не расстраивайся, я тебе все цветы мира готов подарить! Всё для тебя - рассветы и туманы:

- Ловлю на слове, - произнесла лукаво, вдохнула аромат еле пахнущих подснежников и поцеловала меня в щёчку. - Спасибо, Петенька.

Когда Лена входила в квартиру, я прятался на ступенях лестницы.

- Наконец-то, доченька, - послышался полный облегчения голос мамы. - Ой, подснежники! Красота какая: - дальше дверь захлопнулась.

Спать лёг переполненный счастьем. К ведьме не пошёл, не до неё было.

Глава 12

Татуировка зажила быстро. Утром поехал в школу и в маршрутке обратил внимания, что всё, не болит. Поколотил по спине, стараясь кулаком хлестать аки молотом, но ничего, кроме сочувствия окружающих, не добился. Пора творить накопитель.

С Леной не хотелось расставаться ни на минуту, поэтому после школы в магазин подарков пошли вместе. Появилась у меня мысль приобрести янтарь крупнее того, что купила Катришка, жадность вдруг обуяла.

- У вас брали? - спросил я у продавщицы, показывая снятый с руки браслет.

- Наверное, - согласилась она. - Чек есть? Без него претензии мимо, ни возврата, ни обмена.

- Претензий нет, наоборот понравился. Настолько понравился, что хотели бы ещё такой приобрести, только камень крупнее должен быть. Правда, Лен?

- А, по-моему, пропорции выдержаны, вещь художественная, - не согласилась девушка. - Вкус у твоей сестры имеется, в отличие от тебя. Стильненький браслетик. Ему брэнд поставить вот тут вот, Гуччи, допустим, и он не три тысячи рублей, а три тысячи евро будет стоить.

- И не говорите, девушка, - подтвердила продавщица, - половина бутиков подобными шедеврами китайскими забита, и никто не жалуется. Будете брать, я поищу в подсобке, по-моему, видела такую штуковину.

Все принесённые браслеты и кулоны я раскритиковал. Янтаря в них было меньше, чем в подарке Катришки. Спросил напрямую и женщина посоветовала заглянуть в Балтийскую волну - недавно открытый магазин на янтаре специализирующийся.

Всю поездку до места Лена ворчала. Я никак не мог объяснить, почему привередничаю. Не понимала она, зачем нужен именно крупный камень, если он не вписывается в художественный замысел. Не бриллиант, чай, не изумруд, а так, дешёвка, по сути.

В итоге купил пасхальное яйцо размером с гусиное, инкрустированное серебряной проволокой на серебряной же подставке. Отдал круглую сумму, вызвав неудовольствие Лены, несмотря на то что и для неё там же подарок приобрёл, и стал соображать, что с такой неудобной для ношения вещью делать. Ничего не придумал. Лену, кстати, больше покоробила не сумма, а то, что я на явный кич повёлся и её, в искусстве понимающую, практически дизайнера, не послушал. Обидно ей стало.

С Леночкой мы, разумеется, помирились. Расстались с неохотой, с трудом прекратив целоваться. Я снова контролировал наше возбуждение, не позволяя перейти грань. Надо дело доделать.

Добывая янтарь, серебряную проволоку я раскурочил безжалостно, как чёрный старатель культурные пласты. Причём копатель, я надеюсь, испытывал угрызения совести, когда над археологией измывался, я же, наоборот, ломал пасхальный сувенир с удовольствием. Вещь, посвящённая чужому богу, меня бесила.

Капля крови на лежащем в чаше янтаре, медленно сползающая с крутого бока: я нараспев читаю. Ночь, полнолуние, пропускать момент нежелательно.

- Мать-Сыра Земля и творец твой Энки-бог посвящаю вам амулет сырой, для силы назначенный, - и у меня глаза на лоб полезли, еле сдержался, не прервал полу-заготовленную молитву. Дело в том, что кровь у меня на глазах бесследно всосалась в янтарь, точно жидкое масло в хлеб, и тот засветился мертвенно-блеклым, лунным светом. - Примите кровь мою, вам подаренную, словно жертву мою, вам назначенную, - слова полились почти неосознанно, самостоятельно возникая где-то в глубинах сознания. - От сердца примите, от моих щедрот, да исполните в ответ просьбу лёгкую, вам не стоящую. Сотворите так, чтобы камень сей стал не просто смолой вами созданной, а питался бы силой тёмною, силой светлою; да не жадничал, отдавал бы всё по желанию, по хотению, по нужде моей вновь возникшею. И велите так, чтобы стал другим, посторонним чтоб не показывался, не виднелся чтоб и не чуялся, никогда меня не покидывал. Благодарен вам, Мать-Сыра Земля и творец твой Энки-бог, что вы слушали, да исполнили, и что жертву мою не отринули. Пусть восславит вас песнь-молитва моя, сквозь века пронесёт память долгую, благодарность мою безразмерную: да будет так! - последние два слова я услышал и остолбенел - подобные звуки горло издать физически не может.

Вслед за этой мыслью разболелась гортань, а янтарное яйцо стало плавиться и растекаться по дну чаши, вытягиваясь, постепенно принимая форму толстого ремешка, который постепенно, подобно бересте над слабо тлеющим костром, сворачивался в полукольцо. Из вазы я вынул гладкий, матово блестящий золотисто-коричневый браслет в виде подковы.

На запястье он болтался, как хомут на козлиной шее, пришлось сдвигать выше. На плече, там, где бицепс стыкуется с дельтой, амулет сел как влитой, плотно обхватив руку и совсем не мешая, будто был гуттаперчевый, а не из материала древесной твёрдости. И вдруг, будто выключатель щёлкнул: повеяло от него чем-то нежным, приятным, чётко ощущаемым как поток, словно тепловентилятор в янтаре завертелся. Слабый нагрев и дуновение. Само собой пришло понимание, что накопитель пустой, что работает, говоря языком автомобилистов, на холостом ходу; будто бы шепчет, просит напиться:

В школе я уговорил Лену провести время в гостинице, сразу после уроков. Понятно зачем. У неё наверняка имелись иные планы на потерю девственности, но на моё предложение, покочевряжившись, согласилась, с условием захода домой для переодевания. Я прождал почти час, пока Лена не соизволила выйти. Под распахнутым пуховиком виднелась сексуальная мини-юбка, на лице красовалась боевая раскраска. Должен честно сказать, что красивей она не стала - мне больше естественность нравится, - но я её, разумеется, похвалил. Гостиницу я заказал заранее, пока шлялся возле подъезда, - мама Лены не работала и сидела дома, поэтому в квартиру приглашён не был.

На рецепшене спросили паспорта, и мы чуть встряли - оба забыли документы дома, сказывалась неопытность, - но при помощи лёгкого внушения и волшебства денежных знаков, мне дали ключ. Лена заметно нервничала, прятала лицо в подаренный букет тёмно-бордовых роз и только в номере сумела расслабиться. Я нашёл в телевизоре музыкальный канал, заказал в номер шампанского, и мы принялись целоваться. Лена начала несмело, была скованной, но постепенно расслаблялась. Романтика, на мой взгляд, была полная.

- Не спеши: - шептала Лена, - мне боязно. Девчонки говорят больно:

- Слушай их больше, - отвечал я тоже срывающимся шёпотом, - тебе больно не будет от слова совсем: я позабочусь: - и я позаботился. Прошептал наговор и почувствовал, как сквозь браслет протекла сила. Протекла из меня, из самой глубины и выдернула стержень. Член, увы, обмяк, влечение, только что прожигающее насквозь, пропало. Я застонал и откинулся на цветастую, пахнущую свежестью простынь.

- Леночка, милая, - зашептал лихорадочно, - любимая моя, поцелуй его: пожалуйста.

Лена, трогавшая его буквально минуту назад, несказанно удивилась.

- Ты что же, Петь, перехотел? Я: я тебе разонравилась? - ещё чуть-чуть и у неё хлынули бы слёзы. Я поторопился заговорить.

- Очень тебя люблю, очень тебя хочу, - соврал я, потому как желание улетучилось, будто и не бывало.

Странно с этими заклинаниями, никогда не угадаешь, на что сколько силы требуется. Весну сотворил - на ногах остался и влечение не уменьшилось. А сейчас вроде просто, наговорил чтобы боль Лена не почувствовала при сохранении остальных ощущений, и посмотри-ка, меня будто отстирали и выжали.

- Перевозбудился, наверное, - заключила Лена, взяв себя в руки, и наклонилась к члену. - Девчонки рассказывали, что у пацанов всякое бывает; когда рано выстрелить могут, а когда и наоборот - не встанет. Ты не волнуйся, Петенька, я слышала мужикам по этому поводу переживать вредно. - С этими словами лизнула мой уд, понюхала и принялась неумело втягивать его в рот.

Хвала Земле-Матери, буквально через минуту он откликнулся. Хорошо иметь молодой организм полный гормонов - механически встал, желания не прибавилось. Так, насилуя себя, я перевернул Лену и вставил, помогая рукой, ствол туда, куда надо, где был избыток смазки. Девушка охнула. Я надавил и в первый раз в жизни почувствовал преграду. С силой толкнул сильнее и словно провалился. Девственное влагалище сжимало член с силой правого кулака, я пыхтел, двигая тазом туда-сюда. Спустя вечность титанических усилий, радости мне не приносящих, шумно дышащая Лена заохала, застонала и, наконец, взорвалась. В реальности прошло меньше десяти минут. Я погрузился в блаженство, улетел туда, чему нет названия и почувствовал, как в амулет потекла тёмная сила; водопадом Виктория, Ниагарой и иже с ними. Таким количеством и с такой скоростью, что я даже представить не мог, что подобное возможно. И вот тут я возжелал любимую по-настоящему. Безразличие смыло потоком, как половодьем дамбу.

Я молотил поршнем, как молотом, тяжело дышал, рыча, и кончил: снова улетел в небеса и наполнил, казалось, презерватив под завязку. Перед тем, как начать действо, кстати, мы оба достали кондомы - я из кармана, Лена из сумочки - и рассмеялись.

- Как я тебя люблю, Петенька, - приговаривала Лена, целуя меня в губы.

Несмотря на то, что она только что кончила, желание у неё не убавилось. И я откликнулся, не успев вынуть член. Да и не хотел вытаскивать - он так удобно расположился во влагалище, что извлекать даже опавший было неохота, а сам, сокращаясь, ствол выбраться не успел и стал расти, находясь внутри, как в многочисленных байках. Пересилив себя, я вытащил уд, хватая пальцами использованный презерватив, перепачканный красным, чтобы, не допусти Мать-Земля, не слетел. Лихорадочно заменил на новый, подгоняемый причитания Лены: