С трудом разжал её руки и передал Лену маме, которую в этот раз дочь приняла и повисла уже на ней.
- Мама, ну почему вы с отцом меня не понимаете: - я тихо вышел. Пусть сами разбираются по-семейному.
Зв зимние месяцы ведьма поведала многое. Объяснила, почему знаки Юпитера и Сатурна надо было переворачивать - потому что сила из меня исходит согласно им, чтобы они вроде как "видели" куда, а остальные отвечали за поглощение, поэтому писались нормально. Поведала о своей личной жизни. Оказывается, интерес к частым траханиям она потеряла давно, а для заклинаний и для чувства уверенности в себе хватало редких встреч и бус - накопителей. Последней её любовью, если так можно назвать привязанность ведьмы, было та девочка с фотографии девятьсот двенадцатого года. От катаклизмов революции и гражданской войны старуха её прикрыла, но однажды не рассчитала страсть - придушила ремнём, когда хотела лёгким недостатком кислорода усилить оргазм. Для себя и неё, потому что ощущала девочку как себя, наподобие нас с Леной.
Хлестала любовницу до крови, фиксировала в мучительных позах, получая смешанное садистско-мазохистское удовольствие, пила её кровь с целью усилить власть над ней и испытать ещё один вид наслаждения, говорила, непередаваемый. Жуть. Я спросил тогда, поражённый: "А совесть тебя не мучала?". На что получил исчерпывающий ответ: "Я давно забыла что это такое, мальчик. И ты забудешь" , - сказала и расхохоталась истерично, как она умеет. Но после смерти девочки, вопреки наигранному идиотскому смеху потеряла интерес почти ко всему, поэтому так обрадовалась мне, моей дикой жажде жизни. Я не верил, что могу стать таким же, но боялся. После её рассказа я несколько раз просыпался в кошмарах, когда ощущал себя на месте садиста, издевающегося то над Леной, то над Катришкой с мамой. Ужас.
Много чего рассказала, в том числе о необходимости вести себя скромнее, быть осторожным. Как это сочеталось с требованием устраивать оргии, не прогибаться ни под одну мокрощелку, имея ввиду, разумеется, Лену, неизвестно.
С появлением накопителя окончательно исчез котёнок и мне его неожиданно стало недоставать.
А недавно случайно обнаружил, что у мамы есть любовник.
Я возвращался домой. Издалека заметил, как припарковалась мамина Шкода, купленная месяца два назад, но с места водителя вышла не любимая мамочка, а совершенно незнакомый мужчина. Солидный тип с брюшком, повадками похожий на директора или мелкого бизнесмена. Обошёл авто, открыл пассажирскую дверь, и оттуда выпорхнула страшно довольная, весёлая и невероятно, как мне показалось, красивая матушка. Забирая ключи, она его поцеловала. У подъезда обернулась и приветливо помахала рукой, прощаясь. Она скрылась в доме, он, постояв минуту, неторопливо пошёл по улице, сверкая, как начищенный рубль.
Я остолбенел. В глазах помутилось. Ревность рвала меня на куски. Сжав кулаки, я с силой зажмурился и медленно досчитал до десяти. Отпустило. Дома заметил, что от мамы пахнет вином: и ничего не спросил. Что я, маленький?
Глава 13
Май выдался тёплым. Буянила расцветшая природа, соблазняя народ раздевшимися дальше некуда красавицами, кружили голову ароматы сирени, коей у нас по прихоти мэрии все бульвары и парки засеяли, а мы, залепив носы, глаза и уши, учились, не останавливаясь. Зубрили на уроках, бледнели в квартирах. Не все, разумеется, но мы с Леной гранит грызли, мы были из сознательных. Я заразил её Москвой и родителей она победила. С условием бюджета, во что они не верили. А зря.
Заклинание, вложенное в Ленину голову, дало ей абсолютную память с лёгким доступом к сознанию и усилило логическое мышление, - я постарался. Тем более основа была хорошая - Лена сама была неглупой девочкой, иначе наговор, который я пять раз менял, истратив кучу силы и выплеснув полстакана её крови, которую забирал как уважающий себя будущий медик шприцем, не сработал бы. Выполнив работу, скрепя сердце, ещё одним наговором стёр событие из её жизни. Не хотелось представать перед любимой настоящим колдунишкой и не вселять в девушку подозрения: по крайней мере пока. Теперь улучшение памяти она воспримет естественно, со мной не увязывая.
Я изучал всё подряд: учебники за все года и справочники, запоминая всё. Так увлёкся, что недавно перешёл на анатомический атлас для студентов меда - всегда пригодится.
Сегодня мы передыхали, как успели привыкнуть, в квартире, которую мы называли нашей. Я лежал удовлетворённый, как наевшийся кот перед миской сметаны, желая ещё, но ленясь даже думать о действии. Три её длинных волны, прокатившихся по морю долгого наслаждения, и мой вулкан однократного, но острейшего сладострастия угомонит кого угодно. Не понимаю, как мы с Леной это выдерживаем.
- Хорошо-то как: - простонала Лена, как обычно. - Хочется, чтобы счастье никогда не кончалось: я боюсь чего-то, Петь: - произнесла с ноткой тревоги в голосе.
- Ты сглазить боишься, бросай предрассудки: - у меня настрой был другой - о будущем не желалось думать от слова совсем. Итак, мозги от мыслей пухнут.
- Вспомнились почему-то зимние подснежники: - меж тем продолжила она. - Как они пахли, как всё было романтично: незабываемо! А вспомнила почему-то лишь сегодня. Странно, не находишь?
Находил. Но не критично. Крепко забывать любимую девушку я не заставлял, но внимание отвёл. Оказалось, не навсегда.
- Бывает: я сильно старался, больше такое не получится, увы.
- А причём здесь ты? - удивилась она, чем заставила меня напрячься. - Нет, ты заплатил, конечно, но устроила всё дизайнер, которая вкус имеет. Извини, Петь, за правду.
У меня отлегло от сердца. Вот что творит сознание, которое всё стремится по полочкам разложить!
- Ну да, ну да, есть такой грешок, - легко согласился я. - Ты уж прости:
- А кто эта мастерица?
- Да в агентстве нанял, не помню, в каком: Романтика-квест, что ли. Блин, совсем из головы вылетело, только сейчас заметил. Не обращай внимания, это неактуально. - Последнее сказал с напором, повернувшись к Лене и глянув ей в глаза, чуть-чуть добавляя внушения.
- Странно: мне почему-то казалось, что это Катя, сестра твоя: или вовсе мама. Но это совсем глупость!
- Ой, да куда им! Мозгов не хватит:
Разговор зацепил какой-то странностью, но разбираться желания не возникло. Лениво повертев варианты, плюнул. Мы ещё немного понежились и разошлись по домам. Совместно учиться никак не получалось, а квартиру, по молчаливому согласию, решили использовать только для подобных встреч, а не перетягивать каждый на себя, словно супруги ночью общее одеяло.
Я с интересом листал красочный анатомический атлас с подписями на латыни и русском, когда в комнату постучала Катришка.
- Петруша, отвлекись, пожалуйста!
Я находился в полу-погруженном состоянии, поэтому общение с противными людишками старался минимизировать. Промолчал.
- Я тебе уже в пятый раз напоминаю, пятый день пошёл, и он будет последним, предупреждаю!
- О чём речь, - я соизволил откликнуться.
- Ты просил напоминать тебе, когда проходит неделя, что что-то надо подправлять. Я понятия не имею что, но для тебя это важно! Ты после мне руку жмёшь и благодаришь. Ну, откроешь? А то уйду, свои дела есть:
Пришлось возвращаться в реальный мир. Пятый день пропуска - это неприемлемо. Сама собой заныла задница, вспомнив Катришкины удары и последующее унижение.
Глянул девчонке в глаза, сказал: "Спать. Стоять. Восстанавливаю все предыдущие установки и приказы. Три!" , - пожал руку и поблагодарил. Вроде секунды занимает, но как всякая рутина приедается.
Когда Катришка вышла из комнаты, я уже почти закрыл дверь, но она вдруг вернулась.
- Подожди, Петруш: - сказала, морща лобик. - Я тут вспомнила кое-то. Давно хотела рассказать, но почему-то забыла:
- Рожай быстрей, - поторопил я раздражённо, но вдруг моя интуиция будто взорвалась. В животе повеяло холодом, на сердце легла тревога. Пока неясная, общая, будто что-то неприятное близится, неопределённое.
- Неделю назад: нет, дней десять уже, я в школе знаешь, кого встретила? Ты не поверишь:
- Ну?
- Верку. Надькину сестру помнишь?
- Конечно! Моя первая пациентка. А что необычного? К родителям приехала, она же местная.
- Так Надька о ней ни слуху не духу! Я когда с Веркой разговаривала, всё подумывала узнать у Надьки, почему она молчала, подруга называется, а потом прикинь, забыла! И тебе насплетничать тоже забыла! Представляешь?!
- Ага, а теперь, значит, после того как я тебе руку пожал, вспомнила? Присядь-ка Катришечка, на кровать, не стесняйся. Все рассказывай подробно и последовательно. Ну, пожалуйста.
Девушка фыркнула, показывая без кого, мол, скользко, удобно устроилась на моей кровати, заправленную тем самым постиранным покрывалом, и заговорила с выражением, словно любопытно-забавную историю собралась поведать.
- Я встретила её на перемене совершенно случайно. Иду себе одна, на Мишку злюсь, никого не трогаю и вдруг, она. Нигде не было, и появилась, красавица, ластиком не сотрёшь.
- Что значит, не было? - уточнил я.
- Ну, не видела я её. Как подкралась, не видела, шаги не слышала, а сама чуть в грудь её не упёрлась. За поворотом что ли пряталась и выскочила? Да нет, далеко там: вот поэтому и вдруг. Вроде ниоткуда, и в то же время понятно, что всегда тут была, рядом. Ясно?
- Предельно, продолжай.
- Ага: обращается, значит, ко мне. Привет, мол, Катенька, ведьмочка моя малолетняя. А выглядит - блеск! У мужиков слюнки бегут, наверняка. По-женски высокая, ты видел, стройная, как кипарис подстриженный, - удалась твоя кодировка на все сто. Грудь торчит будто резиновая, размер третий, не меньше, талия осиная, попа - орех. Два грецких ореха, палец сломаешь. Ума Турман от зависти удавится. Одета как Мерил Стрип в Дьявол носит Prada. Но лицо у сучки прежнее осталось - доярка Хацапетовская. Пусть рожа ухожена и размалёвана стильно, пусть одета как бизнес леди, а порода всё одно старая осталась, Хреновская. У них, у Хреновых, все такие рыжие, круглолицые, скуластенькие - деревня деревней. Сразу узнала, правда.
