- Деловая вся, приказывать мне вздумала! Но, если честно, тогда у меня сердце в пятки ушло. Признавайся, говорит, откуда знания и силу получила. А я вообще, о чём речь не понимаю! Но отвечать что-то надо. Так и подмывает, рот будто водой наполняется, не удержишь. Я затараторила, что рядом стояла, что это ты её гипнотизировал, не виновата я вся напрочь! А она засмеялась, сука. Гипноз тот ерунда, утверждает, порча на мне: на ней, то есть, очень качественная лежит и есть огромное подозрение, что я - не я, а какая-то Лада. Приказывает, заставляет меня внимательно вспомнить и фотографию показывает. Спрашивает, видела ли я ту женщину. Я ни жива, ни мертва вглядываюсь, стараюсь.
Нет, мотаю башкой, а сама думаю, сейчас прибьёт. А имя Елизавета, слышала ли? - уточняет. Я снова не в понятках и начинаю о всех знакомых Лизах ей чесать. Дура меня прерывает. Спрашивает другое, ещё более странное. Что я, типа, знаю о подснежниках в декабре. Я к пересказу Двенадцати месяцев приступаю. Нет, уточняет, здесь, в городе, этой зимой. Я рот открыла, а поведать-то ничего не могу, как собака Павлова. Молчу, соответственно. Верка подождала и повелела, наконец, челюсть поднять. Заткнись, мол, дай подумать. Я заткнулась. Она глаза свои наглые прикрыла и ко мне наклоняется:
- Я тогда всерьёз испугалась, что укусит. И не сбежать - как деревянная стала. Но Верка носом волос моих коснулась, и воздух втянула, точно собака принюхивается. Из стороны в сторону головой поводила и распахнула, наконец, зенки. Была она в тебе, была - заявила с недоумением, как бы между прочим, - но пропала: ладно. А после уже ко мне обратилась. Свободна, Катя, иди, учись. Ты забудешь меня и никогда нашей встречи не вспомнишь. Волею Земли-Матери да будет так! Произнесла важно так, торжественно, как заклинание на самом деле, и пошла, на меня больше внимания не обращая. Да! Твоя класснуха бывшая как раз рядом проходила, и Верка вроде бы в её сторону носом повела, принюхиваясь. Ищейка хренова: ха, фамильно вышло! А я шаг сделала и: всё, будто ничего не было! Я, конечно, успела подумать о Надьке, почему она о сеструхе молчала, о тебе вспомнила, зарубку ставя, чтобы тебе позвонить и рассказать непременно, но: шагнула и забыла. В точности как Верка наколдовала, стерва рыжая:
- За ней пошла? - уточнил я.
- Я? Да забыла сразу же, я же говорю:
- Верка за Любовью Михайловной пошла?
- А! Да я как-то: - Катришка нахмурилась, вспоминая. - Сначала да, а потом звонок прозвенел и она, по-моему, передумала. Да, точно, развернулась. Но погоди, не перебивай, ещё не всё рассказала!
- Давай уж, заканчивай, - согласился я, начиная беспокоиться за Любу и Лену. Ледок спокойствия затрещал и тронулся, сминаемый осознанием нависшей опасности.
- Вот! Сейчас смешно, а на уроке мне было не до смеха. Как услышу "с красной строки:" и всё, поплыла. Или ещё что-нибудь о красном, а этого цвета, оказывается, полно в речи, не замечал? Хорошо, что я кончаю почти без судорог, без крика, стон еле-еле сдерживала, но на меня всё равно коситься начали. Екатерина Петровна подняла меня, наконец, спросила, почему я стону, почему такая красная: дальше сам понимаешь. Еле устояла. Перед глазами темно, в голове кайф шумит, стыдно до одури и приятно до потери сознания:
- Плохо мне, еле проговорила я, заболела, мол. А все ржут, как кони, и, слава богу, о слове "красный" не догадались, а то понеслось бы. Достали бы придурки своими выкриками, содержащими корень "красный" , пока меня в медпункт не определили бы. Слава богу, Екатерина Петровна поверила, отпустила меня. Или не поверила, а чтобы класс успокоить мягко выгнала, но иду я и рюкзачком зад себе прикрываю: чувствую - мокрый весь, будто обоссалась. Может, кстати, на самом деле, у меня бывает немножко при этом:
- А мне почему не рассказала?
- Клянусь, хотела! Да представляешь, до дома дохожу и точно как воспоминания о встрече с Веркой-падлой, из головы всё вылетает! Когда подмывалась от стыда сгорала, думала реально на уроке описалась! Когда Надька звонила, трубку брать не хотела, думала, оборжёт меня по-дружески, как она умеет, будто бы сочувствуя, охая и ахая; но она, наоборот, поинтересовалась, не заболела ли я на самом деле. Я аж расплылась, не ожидая от неё такого искреннего сочувствия без подколов. Потом слух до Мишки дошёл и мы с ним поссорились: до сих пор. Обиделся, что от него свою болезнь скрыла, что он, мол, для меня на поверку оказывается не главный, не тот, кому в первую очередь звонят: дурак он. Скорая помощь, что ли?
- Вот, теперь всё рассказала. И знаешь, легко так стало. Сидела история во мне, оказывается, грузом: это же ты её открыл, правда?
- Я, Катришка, и хватит, не вспоминай больше о ней, не думай о ведьмах всяких и о моих способностях никому никогда ни гу-гу, ну, пожалуйста.
Учёба, разумеется, полетела к чертям собачьим. Позвонил Лене, убедился, что всё хорошо; Люба о встрече с незнакомыми барышнями не помнила, но я и не рассчитывал на положительный ответ, поэтому попросился к ней домой.
- Ой, Петь, только не сегодня! Единственный выходной за месяц - я перед ЕГЭ вас, обормотов, натаскиваю - в кои-то веки с подружками собрались, отдыхаем: - в динамике чётко слышалась музыка, звон посуды и громкий женский смех.
- Бросай всё и лети домой, оттуда отзвонишься. Я жду. - Приказал я, на ходу вспоминая, что не обновлял установки уже: больше двух месяцев! Какого же было моё удивление, когда она, желая возразить, вдруг на первом же звуке заткнулась и через силу, борясь с собой, недовольно выдавила:
- Что делать с Борей, он у меня дома сидит, ждёт звонка, чтобы забрать из ресторана:
- Пусть привезёт и гони под любым предлогом, - сказал, не сбавляя тона. Но потом смягчился. - Захоти нашей встречи, ну, пожалуйста.
- Я всё сделаю, Петенька, - ответила уже довольным тоном. - Я по тебе соскучилась.
Нажал отбой и принялся ждать. А чтобы отвлечься от тревожных мыслей, стал вспоминать наше последнее свидание, которое вышло необычным. От предыдущих встреч оно отличалось тем, что Люба впервые явилась ко мне сама, и в общении с ней я не использовал ни грамма принуждения - ни прямого, ни опосредованного через внушённые желания, - к тому же новый сексуальный опыт получил.
- Привет, Петя, ты где? - задала самый логичный для разговора по сотовому вопрос.
- Я э: - замялся я с ответом, потому как именно в это момент мы с Леной, из-за ерунды повздорив, сидели на разных концах диванчика в стрип-клубе, друг от друга отвернувшись.
Славик-Будда владел не только ночным клубом Нирвана, но и парой ресторанов, и стриптиз-клубом Бабочка, без приставки ночная. Хотя по факту в приват-кабинетах клиент ничем ограничен не был. Разве что вместо кровати использовалась софа. Как администрация при отсутствии постельного белья добивалась соблюдения хотя бы минимальных гигиенических требований, для меня осталось загадкой. Подозреваю, что никак. Поэтому мы с Леной, посетив отдельную кабинку с шестом посреди помещения, вернулись в общий зал. Славик позвонил директору и дал нам карт-бланш - персонал клуба нас чуть ли не облизывал, деньги брать отказывался категорически.
А зашли мы сюда случайно. Лена сегодня буквально пару часов назад в нашей квартире станцевала для меня стриптиз. Я в шутку её раскритиковал, сказал, что надо подучиться у профессионалов, она весёлый тон поддержала и ответила, что хоть сейчас готова. Я ради прикола набрал Славика, ни на что в принципе не надеясь, но в итоге мы оказались здесь. А за тридцать минут до звонка Любы я имел глупость похвалить выступление танцовщицы, назвать её красивой и сексуальной.
- Вот и спи с ней, - заявила Лена, обидевшись, и отсела на противоположный край дивана. Отпила вина и напомнила. - VIP кабинет свободен, дорогой.
- Да пожалуйста, дорогая, - фыркнул я в ответ, тоже почувствовав нешуточную обиду. За что? - Дай только девочку выбрать.
Так мы и дулись последние полчаса, демонстративно уткнувшись в экраны смартфонов. Так что Люба позвонила до безобразия вовремя.
- Так, можно сказать нигде. Совершенно свободен, а что?
- Я бы встретиться с тобой хотела, ты не против? Кое-что обсудить надо:
- Нет, в принципе не против: давай я тебе скоро сам перезвоню, одно дело закончу.
- Но долго ждать не буду, - раздражённо предупредила Люба и первая бросила трубку.
- Ты как хочешь, Лен, но меня всё достало, - сказал я громко и в сердцах бросил телефон на стол, внимательно проследив, впрочем, чтобы упал аккуратно, не повредившись. - Я пошёл:
- Что, не нашёл подходящую? - съязвила любимая. - Они же все красавицы. А как двигаются! Даже у меня встал:
- Ленка, завязывай. Я высказал своё мнение, и я не виноват, что оно для тебя болезненно. Извиняться не собираюсь, и не надейся, и вообще, я пошёл, а ты развлекайся без меня. Тебе вон, увлекательнейшие статусы пишут; умные, интересные - закачаешься! А видосики и вовсе отпад.
- Самый умный, да? Ну и топай со своим умом куда подальше! Без тебя разберусь, без мудрых советов. Как я раньше без тебя дышала? Никто, прикинь, не подсказывал, когда вдохнуть, когда выдохнуть:
- Оно и видно. Чувствуется, что мозгам в детстве кислорода не хватало:
- Да пошёл ты! - Лена нервно подхватила сумочку, бросила туда телефон и намеренно резво сорвалась в сторону гардероба. Там я её догнал.
Перехватил пуховик и подержал, предлагая помощь. Она, всем своим видом демонстрируя обиду, всё-таки сунула руки в заботливо распахнутые рукава.
- И не надейся! - сказала и пошла к выходу.
В такси мы натянуто молчали. Возле подъезда не дала себя поцеловать, и я тоже прощения не попросил. Сев в поджидавшее такси, скомандовал:
- Назад, шеф, в Бабочку. - Водитель посмотрел на меня, как на умалишённого.
- Ты же говорил:
- Вертаемся назад, я передумал. Так надо. - Он, ухмыльнувшись, покачал головой и прокомментировал.
- Смотри, молодой, допорхаешься. Девка-то у тебя блеск, а там: эх, - вздохнул с сожалением умудрённого опытом мужика, которого юные глупцы не слушают, но потом, битые жизнью, на коленях ползут, прощение молят; и поехал.
