Я расстегнул штаны, вытащил обмякший член и сел практически на задницу, потому что голова Настьки была опущена низко - Катришка не догадалась сдвинуть дурёхе руки, а я без неё в этом плане был бессилен.
- Соси, сука, - скомандовал я, - поднимай, а то обслужить не смогу:
С какой жадностью она набросилась, не описать. Умело, ловко, с желанием. Я со своей стороны для поднятия собственного тонуса принялся мять её упругие, тёплые груди, обращая особое внимание на соски, которые действительно оказались деревянной твёрдости; относительно длинные и, по сравнение с остальным телом, на удивление прохладные. Физиология взяла своё и вскоре у меня встал. Тем более, что я старался не закрывать глаза, чтобы старуха перед внутренним взором не маячила. Пристроился сзади и вошёл в хлюпающее от переизбытка жидкости лоно. Настька хрипло, в такт толчкам, застонала и стала меня благодарить.
- Спасибо, Митр: Петя, спасибо: ох, как хорошо: продолжай, пожалуйста, не останавливайся, молю:
Но мне было некомфортно. В юном теле, уверен, влагалище было что надо, упругости соответствующей, но слишком давно она была возбуждена - растянулась. Я со злости, чувствуя, что иначе не кончу, перебрался выше, к плотному анусу. Сразу войти не смог, пришлось плевать и добавлять смазку из лона, и тогда пошло как по маслу. Я быстро созрел до концовуи и вскоре с замиранием сердца, с наслаждением излился. А буквально через несколько секунд разрядилась она, причём, понял я это только по ритмичному сжатию мышц промежности - ни дыхание, ни стоны ведьмы не изменились. Лишь в самом финале она замерла, перестав шевелиться совсем, и медленно, расслабляясь, сползла с ещё до конца не опавшего члена.
Несколько раз шумно вздохнула и: распластавшись на животе, банально уснула. Заранее перейдя на глубинное зрение, я заметил и ощутил, как в меня, в накопитель, хлынуло море силы Ян; увидел, как сила Инь широким потоком отправилась в ванную, где возлежала Катришка. Попробовал перехватить часть и, к моему удивлению, получилось! Будто невидимой рукой подчерпнул и ладонью струю разделил, толику перенаправив на себя. Невидимый плечевой браслет впитывал энергию с жадностью пересушенной на жаркой печи губки.
- Ох, что это! - послышался удивлённо-восторженный возглас Катришки. - Вау, как здорово! Петруша, слышишь? Я чуть не кончила! Нет, ты не так понял: я сейчас выйду, - поправилась, смутившись.
- Ты это: не подумай: - начала сестра, когда вышла из ванной одетая в джинсы с футболкой, но с мокрыми волосами, обмотанными полотенцем.
- Успокойся, Катриша, ничего я не думаю. Ты впервые почуяла приток чужой силы, а она сладкая. Привыкнешь. Настька тебе теперь долго её поставлять будет. Наколем тебе цветок папоротника, сделаем накопитель, и всё будет нормально.
- Ага, - глупо кивнула сестрица, по-моему, в моих словах до конца не разобравшись. - Ой, а Верка? С ней-то что делать?
- А, думаю, ничего. Внешне всё будет выглядеть так, будто Настька до сих пор её наставница, тем более что по большому счёту так и есть. Только теперь она и нас с тобой учить станет. Книгу Мёртвых по-любому осваивать надо, а Лада в теле Настьки лучший знаток по ней. Проживём, не беспокойся!
- Фи! Да кто бы переживал! Не маленькая.
Я глянул на сестру, подняв бровь, но промолчал.
Освобождать Верку я отказался категорически, пришлось Катришке отдуваться самой. Потом рыжая неудачница была отправлена к себе в гостиницу, где её поджидала Настя. Мы с сеструхой решили, что ездить в Нелюбино нам не с руки, а заниматься с Книгой Мёртвых необходимо. Большой Веркин номер нас вполне устроил.
После мы убедились, что настоящая Анастасия на самом деле исчезла в непонятном направлении, потому что быстро, буквально за несколько часов Верка потеряла все вложенные наставницей заклятья, превратившись в обычную, беззащитную к колдовству, но склочную девицу с высоким самомнением. Поняв, что хозяйка изменилась, что она её больше не унижает и не наказывает, обнаглела. Стала огрызаться, периодически стала грозиться уйти совсем, к родне, стала учиться спустя рукава и к наставнице стала относиться чуть ли не презрительно. Пришлось Катришке внять просьбам Настьки и вернуть ей наговор хлыста по отношению к Верке. Хороший опыт для сестры, хорошая практика для обоих - я был рядом, следил.
Катришка чётко повторила за Настькой заунывный текст на мёртвом языке, направила заклятье на стоящих рядом наставницу и ученицу, не предупредив последнюю зачем, и заполнила наговор силой. Благодаря пользованию оригиналом Книги Мёртвых учёба шла семимильными шагами, и сложное заклинание получилось с первого раза. Верка вновь стала шёлковой.
Толика божественной крови делала нас с сестрой талантливыми учениками. Верку отставала от нас безнадёжно. Это несмотря на то, что я параллельно готовился к ЕГЭ, а Катришка к своим экзаменам. Внутренний переводчик у меня пропал, но я восполнял пробел и восполнял неплохо. К мужскому колдовству прибегал редко, потому что понял, что при моих малых знаниях надо обращаться непосредственно к богам, а это не есть комильфо; а изучить "птичий" язык самостоятельно пока не представлял как, но, думаю, разберусь. На диктофон, по крайней мере, записывать начал.
Эпилог
Мы с Леной летели учиться в МГУ. ЕГЭ сдали лучше всех в городе и поступили без проблем - экзамены на наши факультеты предусмотрены не были.
Нас провожали её родители и моя мама с Катришкой. Мы выслушали напутствия, поучения и вообще всё, что родители стремятся внушить детям - всю занудную скукотень. Я отвёл Катришку в сторону.
- Ты серьёзно решила в Нелюбино жить? - уточнил я.
- Не занудствуй, как мама! Что в этом плохого? Пусть мама, наконец, со своим нормально поживёт в нашей квартире. Какая ипотека к чертям собачьим?
Мы с сестрой как-то посовещались и решили не воздействовать на маму по-крупному. А то мама совсем перестанет быть мамой. Даже не остатки нашей порванной в клочья совести сыграли, а: не могу понять что. Остатки человечности, возможно. Желание, чтобы тебя любили искренне, без принуждения, любили такого, какой ты есть; и прощали, и ругали, и поддерживали от сердца. Просто за то, что ты её ребёнок. Кровиночка.
От подаренных мной денег у мамы осталось всего ничего: покупка машины, вклад мне "на учёбу в Москве" , обновление гардероба сестры, ремонт квартиры, вложение в фирму любовника с тем условием, что она стала его якобы партнёром. В общем, в их отношения я не лез. Вот если обидит, сволочь - разберусь.
Лада в Настином теле слетала в Москву. Быстро вошла в курс последних изменений, сумела перехватить дела и стала управлять ими удалённо, от непосредственного приёма посетителей отказавшись. Зная взбалмошный характер начальницы, домочадцы и сотрудники её риэлтерской конторы элитной недвижимости восприняли это как должное. Офис белой колдуньи Анастасии Лада сдала другой ведьме, из слабых. Тоже обошлось без лишних вопросов, тем более что на бусы я сделал невидимыми и для конспирации вложил в Настьку несколько элементарных ведьмовских наговоров, а Катришка позволила оставлять чуток силы, чтобы ими пользоваться. Но самой составлять заговоры запретила категорически - мало ли что, и так большое послабление для рабыни.
Лада оказалась подлой и хитрой. Она, зная почти все мои тайны, исподволь подзуживала Катришку против меня. Например, намекнула, что я специально скрыл от неё богатство - украшения, деньги и банковские карты. Вышел скандал. Я психанул и отдал сестре всё - не жалко. Но осадок остался.
Долго капала на Катришкины мозги тем, что я подспудно ей управлял, что внушал ей то, что хотел, а она, как последняя лохушка, ничего не замечала. Опять скандал. Мы, конечно, по-братски помирились, но неприятный душок в отношениях надолго повис между нами.
Потом ведьма убедила сестру, что я до ужаса боюсь её волос Афродиты и Катришка по юной дурости стала меня пугать, что, мол, сейчас я тебя по попке: снова скандал. Я давно успокоился, но Катришка, стерва, напомнила. Пришлось поговорить по душам и убедить сестру, что Лада из подлости специально её против меня настраивает. Мстит за своё положение. Вроде убедил. Но полной уверенности до сих пор нет.
Для кардинального решения вопроса пришлось обратиться к колдовству на алтаре и сделать напиток, который напрочь завязывал язык Ладе-Настьке, если она собиралась открыть какой-либо мой секретик или вовсе оклеветать. Теперь ни сказать, ни написать какую-нибудь гадость о вашем покорном слуге не может. Но уверен, сюрпризы ещё предвидятся. Жизненного опыта ей не занимать.
Скольжение в мир сказаний - в игровую или мифическую реальность, что есть одно и то же состояние, - далось Катришке с трудом, и лишь недавно получилось. Теперь она без стеснения сюсюкает и тискает кота, а тот, сволочь, ласку принимает. Я даже завидовать и ревновать начал.
- Боюсь я тебя одну с опытной стервой оставлять. Одно дело прийти - уйти, другое жить под одной крышей. Подумай!
- Она - моя рабыня, забыл? И я не маленькая, хватит меня учить!
- Она - бывшая богиня, и как дальше пойдёт - неизвестно. Тоже мне, взрослая нашлась!
- Да на год всего младше! Хватит поучений, а то серьёзно обижусь: Верка меня в школу возить будет, не беспокойся, - сестра всё-таки попыталась меня успокоить, не пожелала ссориться перед расставанием.
Вера вернулась в семью и устроилась работать в школу. В другую, не в Катришкину - это было условие сеструхи. Надо было легализовать девушку, а то пару раз уже сталкивалась с роднёй. Город у нас невеликий.
- Я всё равно беспокоюсь, Катришка, потому что люблю: поступай как знаешь, но будь, пожалуйста, осторожней.
- Я острожная, как белочка в норке, не переживай, братик.
- Белочка она: Гаечка, блин. А зачем в магазине на всю очередь заклятье "нахожусь там, где должна быть по праву" бросала? Долго ей стоять не хотелось, надо же! Лада предупреждала ведь, что надо таиться, что прилюдно, в толпе, нельзя силу баламутить, а то чем чёрт не шутит:
- Да хватит тебе, достал уже! - набычилась сестрица. - Сколько можно? Сто раз уже извинялась! - Сказала с таким надрывом, что мне за свои слова стало неловко. Чего я как дед старый? Ворчу и ворчу, обошлось ведь: боюсь за нее, чертовку.
